– Я не знаю… я видел только… только как…

Воин и жрец навострились.

– …Как двое били одного Посланника Зари по голове… Его же болванкой… Мы тогда все спешили, но…

– Кто это были?

– Одного звали Бабжахом…

– Я не разглядел, их лица были обращены вниз, к лежащему Посланнику, и целиком залиты кровью!..

– И почему же вы толпой не остановили этих душегубов?

– Посланник Зари уже был мертв… И нам было страшно… Сзади нас подталкивали другие, требовали, чтобы я не оглядывался… Что я мог сделать?..

– Ты много чего мог сделать, – подытожил жрец. – В том числе и то, о чем умалчиваешь. Ведите его в яму…

– В какую яму? – ужаснулся Вохитика и слезы снова хлынули из его глаз. – Я же ничего не сделал!.. Прошу, поверьте мне!.. Я из порядочной семьи!.. Мой отец – резчик по кости…

– Обождите-ка, тогда не в яму, – задумался жрец. – Папаша мог научить его, как работать с костью, так он ведь еще настрогает из обломков в яме себе лестницу… Такой товарищ уже был у нас… В одну из скважин его тогда, которые возле домны. Оттуда не должен будет вылезти…

– Я не буду сбегать, обещаю!.. Не поступайте так со мной, прошу, – взмолился мальчик. – Что со мной будет?..

– В лучше случае, тебя переведут к пудлинговщикам, а в худшем… – Старик в чугунном ожерелье зловеще облизнулся своим сморщенным языком. – А вот сам постоишь в скважине и пофантазируешь, что будет в худшем, особенно если учесть, что пудлингование считается наихудшим, что только может с человеком произойти…

Отконвоировав Вохитику до площадки с плавильнями, они заставили его съехать в узкий и скользкий вертикальный тоннель высотой в два его роста. На дне по самое колено бултыхалась мутная жижа, от которой тут же начало щипать кожу на ногах.

– Если выяснится, что ты нам солгал, то можешь не сомневаться, о твоих пытках сложат легенду, – пообещал Хобба, нагнувшись над скважиной. – Услышав которую, даже Пожирающие Печень решат покинуть каньон от греха подальше. Хоть какая-то польза будет после всего, что вы натворили!..

Сплюнув ему на лысую макушку, воин ушел. Вохитика сел на корточки и принялся дальше плакать.

– Ну полно тебе лить слезы… Затопишь же себя в этой дыре!..

«А ты как, доволен?! И много я выиграл, не сдав им Веселящего Стену?»

– Ты заработал себе чуточку признания среди горняков, которые уже начинали примериваться к тебе, как к новой выгребной яме…

«Вот только это признание мне уже все равно не пригодится, ведь меня переведут к…»

…Пудлинговщикам, – помог завершить мысль язвительный голос.

Вохитика уронил лицо в ладони и разрыдался с новыми силами.

Когда домну запустили, шлюзы подняли, а водяное колесо завращалось, раздувая здоровенные меха, откуда-то из земных недр поднялся истошный крик. Плавильщики переполошились, поначалу не понимая, откуда он идет, но к счастью, один из них все же догадался заглянуть в технические скважины. В крайней орал лысый подросток. Он упирался ладонями в скользкие своды и поджимал ноги чуть ли не к подбородку – под ним несся раскаленный, зашлакованный ручей, что проходил через сеть работающих плавилен.

Ему скинули веревку и благополучно вытащили – кожа его ног по самые колени была ошпарена, но вроде не сильно. Подростку уже хотели устроить взбучку за глупость, как подоспели жрец с воином Хоббой. Выяснилось, что оба в погоне за правосудием не удосужились уточнить у местных трудяг, как устроена доменная печь и какие назначения исполняют прилегающие к ней механизмы, траншеи и земные отверстия, и как следствие, их маленькая небрежность чуть не обернулась гибелью молодого горняка.

– Вот только давайте без всего этого! – рассерженно произнес жрец. – Еще даже не знаете, кого защищаете, а уже расхорохорились!.. Я – провозвестник Отцовский воли, и повысить голос на меня – все равно что оскорбить железо. А этот хнычущий мальчишка – убийца!.. Ну или может быть им… Где еще тут у вас его можно заточить? Чтобы на видном месте, – он принялся загибать свои шишковатые пальцы, – чтобы не сбежал, и чтобы не убило прежде, чем мы завершим дознание?