Зоя открыла глаза и поняла, что лежит на диване, с заботливо подложенной под голову подушкой.

– Твою ж в душу! Что это сейчас было? Я уснула, что ли? – она села, опустив ноги на пол и, обращаясь к Марсу, проворчала:

– Поздновато как-то в моем возрасте такие сны про фей-крестных и говорящих котов видеть, как считаешь?

– Ну, вообще-то, это был не сон! – услышала Зоя в ответ.

С ней говорил ее любимый кот, сидевший в кресле напротив…

От неожиданности Зоя взвизгнула и запустила в любимца диванной подушкой. Кот, надо отдать ему должное, оказался проворнее, а потому подушка упала в пустое уже кресло. Голос кота раздался откуда-то из-за кресла:

– Объясни хоть, за что? Зоя, ты же всегда была спокойной и уравновешенной женщиной. Что изменилось сейчас?

– И ты меня еще спрашиваешь об этом? – взвизгнула Зоя. – И это говорит мне кот! Марсик, ты же кот? Или нет?

За креслом подозрительно молчали, а Зоя между тем вспомнила одну интересную фразу, что была сказана женщиной из ее сна.

– О каком «своем теле» тебе говорила Авелин?

Из-за кресла раздался сначала тягостный вздох, а потом Зоя, наконец, услышала:

– Сейчас да, я кот. Зоя, я не всегда был котом. Вообще-то я человек, и если считать на человеческий возраст, то я был на пару лет старше тебя, когда стал котом. В человеческом теле меня зовут Максимилиан ар-Доффман, я младший сын правителя Анжурии.

– Анжурии? – Зоя попыталась вспомнить, где это может быть.

Марсик, словно прочитав ее мысли, прервал их поток:

– Это не в вашем мире, не пытайся вспомнить. Я был наказан в своем мире и отправлен в ваш мир. Здесь я не могу оборачиваться человеком. Наказание наложено на девять кошачьих жизней. Это предпоследнее мое перерождение в теле кота. Если уберегу тебя от Маргариты, то буду помилован и смогу вернуться в свой мир и в свое тело раньше.

– А-а-а, – начала тихонько завывать Зоя.

Причины ее завыванию имелись, и очень даже весомые: Зоя вспомнила, что частенько переодевалась, принимала ванну, наносила крем на голое тело, да много чего она делала в присутствии своего кота под внимательным его взглядом. А ведь она делала и такое, в чем воспитанным, пусть даже и одиноким, женщинам не пристало признаваться. Вот не зря ей всегда казалось, что ее Марсик смотрит на нее не как кот. Марсик был единственным мужчиной в ее жизни, как она сама же ему говорила, который видел ее всякую, но продолжал ее любить.

– Зоя, успокойся! – рявкнул кот из-за спинки кресла. – Истерика тебе не идет!

– Можно подумать, что кому-то она идет.

– О, поверь! Есть такие дамочки, кому это идет, – раздалось уверенное из-за кресла.

– И многих ты таких, кому истерика к лицу, видел в своей жизни?

– Тебе всех по именам перечислить?

– А ты можешь?

– Могу, но не буду. Почти всех их уже нет в живых. И нет, не я стал причиной их смерти! Зоя, так я могу уже выходить из-за кресла? Ты успокоилась? Мы можем уже нормально поговорить?

– Успокоилась, но пока сиди, где сидишь!

– Почему? – удивление и даже шок явно сквозили в словах кота.

Зоя обреченно вздохнула и только открыла рот, собираясь объяснить коту свою странную просьбу, но тот ее опередил:

– Зоюшка, неужели ты меня стесняешься?

Зоя поняла, что краснеет. И от того, каким именем ее назвал тот, кто видел ее всякую, и от того, как удивительно тепло это у него прозвучало.

Увидев, что из-за кресла все-таки выглянула кошачья морда, Зоя уткнулась в собственные ладони. Ее лицо в этот момент плавно перешло от красного оттенка в бордовый. А ведь она же еще и фильмы для взрослых смотрела в его присутствии! И не только смотрела, а и потом, сама с собой… Этого она даже мысленно не могла сейчас произнести в присутствии своего не совсем кота.