– Ты хочешь сказать, что ты привык все время находиться в моей голове? – Я поднимаю бровь. Потому что я понимаю его. Правда понимаю.

Я думала, что буду в восторге, когда Хадсон отделится от меня, и по большей части так оно и есть. Но иногда случается, что я собираюсь чем-то поделиться с ним лишь для того, чтобы вспомнить, что его там уже нет.

Иногда я жалею, что его там нет, и почти чувствую себя одинокой без него.

И это всего лишь после пары недель вместе – тех, что я помню. Насколько же тяжелее это, должно быть, дается ему – ведь он помнит целых четыре месяца, которые мы провели вместе. Я даже не могу себе этого представить.

– Да, возможно, мне этого немного не хватает, – соглашается он. От этого его сомнения мне становится еще хуже, как и от его нежелания смотреть мне в глаза.

– Прости, – шепчу я, проводя пальцами по его зажившей гладкой коже. – Я выгоняла не тебя. Я просто не могла выносить этого, мне было невмоготу и дальше находиться в окружении всех этих вампиров с их тестостероном, пытающихся учить меня жизни. Это было слишком.

– Что ж, с этим не поспоришь. – Он опять улыбается своей лукавой улыбкой, и я тоже невольно улыбаюсь.

– Если от этого тебе станет лучше, то твой сэндвич с сыром был восхитителен.

– Правда? – На его лице написан скептицизм, но также и некоторая надежда.

– Безусловно. Он был очень вкусный.

Его плечи расслабляются.

– Я рад. Как-нибудь я сделаю тебе еще.

Я не знаю, что на это ответить, и поэтому просто улыбаюсь и киваю. Это наше сопряжение – даже если мы просто друзья – на удивление тяжелая работа. И в то же время нет.

– Хорошего тебе дня, Грейс.

Голос преподавателя изобразительного искусства доктора МакКлири выводит меня из прострации, в которой я пребывала весь день, и я вижу, что я последняя ученица в классе. Все остальные уже собрали вещи и ушли.

– Извините, – отвечаю я с виноватой улыбкой и торопливо собираю рюкзак. Хорошо, что сейчас у нас обед, так что мне можно не беспокоиться о том, что я куда-то опоздаю.

Поскольку до следующего урока у меня есть целый час, я решаю вернуться в замок не по туннелям, а длинным путем. Сегодня прекрасный день, и я хочу, если получится, провести несколько минут на солнце.

Едва я выхожу из флигеля, как в лицо мне ударяет студеный ветер, но я игнорирую его. Это же Аляска, и на открытом воздухе все еще холодно. Но это легкий холод, такой, для которого хватит только худи и шарфа, а не такой, для которого надо натягивать бесчисленные слои одежек.

Однако согласно прогнозу завтра придет буря, так что надо пользоваться хорошей погодой, пока у меня есть такая возможность. И вместо того чтобы направиться прямиком в замок, я обхожу вокруг флигелей и иду по дорожке, которая приводит меня к озеру.

На протяжении всего моего пребывания здесь оно было сковано льдом, но теперь я вижу, что этот лед наконец растаял. Озеро снова стало озером.

Я останавливаюсь на минуту и делаю пару селфи на фоне воды и голубого неба. И отправляю их Хезер вместе с надписью: «На Аляске самое время позагорать».

Проходит всего несколько минут, и она присылает мне сообщение со своей фоткой в шортах и футболке на дощатом тротуаре в Мишн-Бич.

Я отправляю ей эмодзи с человечком, закатывающим глаза.

Она присылает мне эмодзи, которое одновременно и смеется и плачет.

Она присылает мне еще одну фотку, на которой она стоит в очереди на старые американские горки, на которых мы, бывало, катались на пляже Малибу.