Он открыл дверь с табличкой «Подопытные животные». Приматы. Их держали в стальных клетках. Некоторые были подвешены на ремнях. Их способность к передвижению была полностью утрачена из-за отсутствия конечностей. Другие ковыляли на уродливых лапах. Неудачные эксперименты. Лишь в крайней правой клетке находился абсолютно здоровый шимпанзе. Увидев хирурга, он испуганно закричал. Память причиненной ему боли была еще свежа. Надпись на прикрепленной к клетке табличке гласила: «Шимпанзе № 12. Ампутация передних конечностей». Хирург разглядывал забившуюся в угол обезьяну. Это был его первый удачный эксперимент. Остальные потерпели фиаско. Их конечности либо не восстановились, либо не смогли полностью сформироваться.

Хирург вспомнил Певца. С человеком все будет по-другому. Он был уверен в этом.

– Куда девать руку? – санитар распахнул дверь, напугав приматов.

Хирург обернулся. Семен стоял в дверях, держа отпиленную конечность. Обезьяны метались по клеткам.

– В топку ее!

– Ладно.

Семен передернул плечами и спешно закрыл дверь. «И почему всегда я?» – думал он, спускаясь на нижние этажи комплекса. Ампутированная рука была теплой.

– Твою мать!

Семен остановился. Скрюченные пальцы сжались в кулак. Конечность, которую он держал в своих руках, начала извиваться. Кисть, локоть – все, что имело суставы, затеяло дикую пляску.

– Что за хрень?!

Семен выбросил взбесившуюся руку. Она упала на белый кафель, но дьявольский танец смерти не прекратился. Семен видел, как извиваются перерезанные сухожилия, как напрягаются мышцы. Затем, так же неожиданно, рука затихла. Семен заставил себя поднять ее. Нет, в этой конечности определенно была жизнь. Пальцы вцепились в его руку, отыскали ладонь и сжали ее в крепком рукопожатии.

– Черт!

Конечность ослабила хватку. Теперь прикосновения были нежными. Они возбуждали. Не тело, нет. Они возбуждали алчность. Сколько денег можно заработать, если вынести из комплекса эту руку и продать? Тогда можно будет покончить с ненавистной работой санитара, сбежать из промозглых будней туда, где шумят волны и обольстительно улыбаются женщины…

Семен огляделся. Мечты звали его, искушали. Он снял халат и завернул в него конечность. Вернулся в свою комнату, запер дверь. Как-то раз к нему уже подходили странные люди и намекали, что могут купить тайны закрытого комплекса. Но что мог предложить им в тот день простой санитар? Они оставили ему визитку и велели звонить, если удастся что-то «нащупать». «Что ж, – думал Семен, – живая рука – это больше, чем что-то!»

Теперь оставалось придумать, как вынести трофей из комплекса. Семен сел на кровать, прокручивая в голове десятки вариантов и мечтая о пляжах и женщинах. Он не заметил, как сон сморил его.

Рука. Она лежала рядом. Распиленная кость делилась, продолжая саму себя. Поврежденная плоть тянулась вдоль кости, восстанавливая мышцы, хрящи, сухожилия, вены… Пальцы отдавали свою жизнь более важным элементам. Высыхали. Съеживались как фрукты, оставленные на палящем солнце, чтобы там, где еще совсем недавно была голая кость, могли сформироваться рот, зубы.

Рука извивалась, меняла форму. Теперь она напоминала змею, свернувшуюся возле шеи Семена. И змея эта хотела есть. Появившиеся рецепторы помогли выбрать цель. Острые зубы вырвали Семену гортань. Деление клеток продолжилось. Рука пробралась через пищевод в желудок, отыскала печень, сердце, легкие. Ее строение становилось более сложным. Теперь это была уже не рука. Она стала хаотичным сплетением элементов, стремящихся к определенному порядку. И это было только начало.

Певец. Боль стала частью его тела. Она выдавливала из его глаз слезы, и сквозь эту пелену он видел, как его культя обрастает плотью – уродливая конечность, которая подчиняется его разуму. Голое мясо, хрящи, кости, но в ней уже была прежняя сила. Певец почувствовал это, когда сдавил горло хирурга, делавшего осмотр.