Оля опять завыла, заставив всех в коридоре зажать уши. От нее я точно ничего не допрошусь, так что я нашла взглядом самого адекватного среди сокурсников. Только наш спортсмен был спокоен, как удав, и со скучающим лицом следил за разворачивающейся драмой. Он приперся автомат получить и уехать защищать честь факультета на областных соревнованиях.

– Витя, хоть ты скажи, что за истерика массовая?

Вместо ответа он протянул мне свой телефон с поставленным на паузу видео.

– «Девушка упала на трамвайные пути, 18+, смотреть до конца», – прочитала я вслух и нахмурилась.

Вроде же Юра меня не домогался, какой там еще «восемнадцать плюс»? Из-за расстегнутой молнии, что ли? Недолго думая, я запустила ролик. Снят он был, видимо, на регистратор. Сначала было сложно разглядеть что-то в потемках, а потом фонарь выдернул из утренних сумерек мой силуэт. Как-то опасно близко я стою на краю. Вообще не помню этого.

Дальше из динамиков послышалась ругань и трамвайный звонок. Трамвай следовал без остановки, поняла я это по нечленораздельным звукам, издаваемым вагоновожатым. Да мне бы голову зеркалом снесло, если бы не тень, отбросившая меня на снег. На записи ничего подобного не было, это я уже сама помнила. Но на видео я услышала только короткое: «Жива».

– Ты что, не видела трамвай? – ругалась Олька. Она перестала реветь и теперь отчитывала меня.

Как же так? Задремала я, что ли? Или задумалась? Выходит, Чудов на самом деле меня спас. Я прокрутила еще раз момент со своим исчезновением за мгновения до возможного столкновения с зеркалом и поежилась. А если бы он проспал, не пришел на остановку? Что он там вообще делал, если у него своя машина есть? Как же хорошо, что Юра там оказался… Хорошо и странно. Чудесное спасение, не иначе.

– Ну все-все. – Я погладила Протасову по руке. – Обошлось же.

– Точно? А что на тебе за куртка такая?

– Перестанешь всхлипывать, расскажу.

К счастью, общая суматоха быстро прекратилась. Мы с Олей сели вместе, и я рассказала ей про странную встречу с Юрой.

– Чудов Юрка? Тот самый? Обалдеть!

Это единственное, что удивило Олю во всей истории. Не чудесное спасение, не Полкан на «мазде» и мой внезапный зачет. Зато имя Чудова Протасова произнесла, как молитву.

– Да кто он такой-то? С Павлом Константиновичем на «ты». И ты вон его знаешь.

Меня даже начали злить ее восхищения. Сама не пойму, почему. Видимо, не хотелось, чтобы еще кто-то, кроме меня, заметил такого классного парня. Что за ревность такая внезапная?

– А ты не помнишь его? Ах точно… Ты же наше посвящение проболела.

– Даже если бы не болела, это год назад было, я бы десять раз его забыла. Ну, что особенного в этом Юре?

– Он же выпускник иняза нашего. Красный диплом, капитан волейбольной команды, в аспирантуре сейчас учится и в школе преподает. Блин, да чего он только не пробовал! Член студенческого самоуправления, на борде в Шерегеше катался, в Бангладеш или черт его знает куда ездил помогать строить дома. Короче, он на всю голову герой. А на нашем посвящении он пел песню собственного сочинения. Что-то грустное и лиричное про первую любовь. Я бы посмотрела на ту дуреху, что такого парня упустила.

Оля намычала знакомый до зубовного скрежета мотив. Да эта мелодия у половины факультета на рингтоне стоит!

– Это Чудов сам сочинил. Прикинь?

– Врешь, не может один человек столько всего…

– Ты просто Чудова плохо знаешь, он вездесущий. Везде и при этом нигде. Главное – не влюбиться в такого, – печально подытожила Протасова.

– Это почему же?

Не то чтобы я прям собиралась. Но в груди что-то заворочалось.

– А потому, Надя, что тот, кто мил со всеми, не мил ни с кем. А Юра принадлежит целому миру и никому. Да, и говорят, что так он и не перестал любить ту девушку из песни. С ним даже одногруппница мутила пару лет назад, но у них не срослось в итоге. Она сдаваться не планирует, тоже с ним в аспирантуру поступила. Ты ее знаешь, Анастасия Сергеевна, у нас практику речи в первом семестре вела.