– Я не сказал, что она меня пугает, лишь что выглядит зловеще, словно за ней спрятаны все мрачные тайны вашего рода.

Молча отдаю ему фонарь и вынимаю ключи из кармана. Мрачные тайны у нашего рода действительно есть, да только вот стоит ли вспоминать о них после смерти Стефана?

За дверью тёмный коридор, он оканчивается винтовой лестницей, первой в бесконечной череде ей подобных, которая приводит в комнату с низкими сводами. По центру – каменный стол с воронкообразным отверстием посередине и множеством символов на нём, и мне страшно даже представить, для чего его здесь установили. Воздух тут тяжёлый, спёртый. Я в своей толстовке почти сразу покрываюсь испариной. Фонарь снова у Ксандра, который с интересом осматривается по сторонам, и пока он занят, я снимаю рюкзак, достаю воду и с жадностью делаю несколько глотков.

– Жертвенный алтарь, звезда водолея, крест беспорядка, – говорит он задумчиво. – Кем были предки Стефана? Сатанистами?

Пожимаю плечами и протягиваю ему бутылку. Могу ли открыться Ксандру? Возможно, он возненавидит меня, узнав правду. Я почти не знаю его как человека. Любовь к музыке, которую он пишет, не даёт мне право считать, что я его понимаю. Возможно, позже я всё ему расскажу, но точно не сейчас. Он берёт бутылку, пьёт и возвращает мне.

На пятой по счёту лестнице я понимаю, что выдохлась. Мы не добрались до винных погребов, а я уже дышу так тяжело, словно только что отпахала в тренажёрном зале. Ксандр чуть отстаёт, он где-то на середине подъёма. Фонарь у него, и сейчас я стою в кромешной темноте. Идти дальше на ощупь опасно. Прислоняюсь спиной к прохладной стене и жду.

Ксандр задал правильные вопросы о предках Стефана, и мне стоит покопаться в замковой библиотеке и выяснить всю правду. Я ни разу не пыталась сделать это, пока мы жили тут, словно боялась услышать правду о собственном муже. Такую правду, которая сделала бы наш брак невозможным. «Но ведь в конце концов именно это и случилось: ты узнала нечто ужасное», – произносит мой внутренний голос, и я не могу с ним не согласится.

Луч фонаря сначала освещает стену напротив, а потом буквально бьёт мне в глаза.

– Эй, не надо так, – восклицаю недовольно и прикрываю лицо рукой.

– Извини, родная.

Ксандр дышит ртом. Он с трудом произносит даже эти пару слов, и я радуюсь, что почти все лестницы закончились. Теперь нас ждёт недолгая прогулка по пологому тоннелю, один-единственный подъём, а после – винные погреба, из которых уже рукой подать до жилых помещений.

– Ничего, ты не виноват, – у меня перед глазами пляшут круги, и я жду, пока зрение полностью вернётся.

– Не думал, что подъем – это настолько сложно, – он быстро восстанавливает дыхание. – Что за садисты строили эти лестницы?

– Их делали для отступления, чтобы спускаться, а не лезть вверх. Когда лестница крутая, а проход узкий проще держать оборону, – объясняю я.

Ксандр кивает, а потом спрашивает:

– У тебя есть часы? Сколько мы уже идём?

Часы у меня есть. Я задираю рукав и протягиваю ему руку ладонью вниз. Он светит фонарём и вглядывается в механический циферблат. Раньше у меня были чудесные умные часы с подсветкой и прочими незаменимыми функциями, но всё это осталось в прошлом.

– Почти одиннадцать, – говорит Ксандр и поднимает на меня взгляд, глаза мутные, усталые.

– Ты себя как чувствуешь? – спрашиваю с тревогой.

– Пока не сдох, – он пытается улыбнуться, но его улыбка выглядит жалко. – Ты права, у меня жар. Но оттого, что я стану ныть, никому лучше не станет, не так ли? Давай доберёмся до спальни, и тогда я позволю себе расклеиться. И если ты захочешь оказать мне первую помощь, то я всегда готов.