Мы дошли до лагеря, вмазали и он спросил:

– Ну а тебя, Иван, что мучает? В каких вопросах ты бессилен?

Я долго думал, а что и вправду меня мачает? В этот момент из палатки вышел Сергей Владимирович – отец Димаса. Взглянув нам в глаза, он спросил:

– Еще осталось?

Сан Саныч недолго думая достал всё из того же бескрайнего кармана, всё тот же свёрток и всучил его, как подарок на день рождения прямо в вытянутую ладошку Сергею Владимировичу. Прошло долгих 10 минут.

– Сломалась у меня как-то машина, – начал неуверенно Сергей Владимирович, – и пришлось ехать на общественном транспорте, так как быстрее, чем на такси. Ну и задумался о том, как молодёжь себя ведёт там. Остались мужики или нет? И понял, что в нас, я имею ввиду абсолютно во всех людях, живёт ещё и другой «внутриутробной» сука человек. Он не прост. И не прост от того, что его никто не видит кроме нас. Поясню. Вот сидишь ты в общественном транспорте. Все места заняты. Ты мужик, а вокруг женщины и старики. Ну, или наоборот все парни и молодые девахи. И заходит на остановке эдакий божий одуван – милая старушка, ну или наоборот – баба Яга. Смотрит на всех, окидывает взглядам? Нееет. Она чувствует, что ты только один должен уступить ей место. А ты притворяешься, что спишь. Или сразу вскакиваешь или уступаешь место. Или ждешь своей остановки, а потом только уступаешь место. Или вообще не уступишь, ища в своё оправдание тысячи причин, типа: я устал на работе, тренировке или просто плохой день, или ты уже сегодня уступал или помогал бабушке поднять по ступенькам её сумку на колёсах, и лимит добрых дел для тебя на сегодня уже исчерпан. Ну, или ты уступишь место спустя время. Сидишь, а тебя предает изнутри что-то, грызёт совесть. И ты хочешь сказать, что с этим может справиться одно существо внутри тебя? Нет? И я так считаю. Уступил – один человек, не уступил другой. И неважно, как ты пришёл к выводу и действию, главное, что ты сделал.

Сан Саныч похлопал Сергея по плечу и сказал:

– А ты дружок давно не курил и немного перебрал. Иди-ка ты поспи еще.

И он послушно ушёл, переступая тяжело, как медведь, только проснувшийся после изнурительной длинной спячки.

– Ну, так что, Иван, поведаешь мне? – продолжал настаивать на своём Саныч.– А то я всё говорю и говорю, тебе слова вставить не даю.

– Не знаю, – отвечал, как на автомате я, – ну вот бюрократия меня, например, бесит.

– Поясни, – подал свою открытую ладонь в мою сторону Сан Саныч.

– Я хочу добиться крупного изменения в нашей стране, а может быть и во всём мире. Ну, или не я, может кто другой, умнее меня и со связями. Есть два варианта. Либо чип, вшитый, например, в руку, что по-моему удобней следующего варианта, либо карточка одна единственная. Она будет заменять всё: все документы.

– Ха-ха. Интересно. И что тебе мешает влиться в этот поток, и захреначить эту бюрократию?

– Нужны крупные вливания средств и куча времени. Но это гораздо упростит нашу жизнь. Сан Саныч, вот только представь себе. Никаких бумажек, ни паспортов, ни медицинских карт, ни свидетельств о рождении. Не нужно стоять в многочасовых очередях, бегать по государственным клеркам, выпрашивать подписи и печати. Идеально.

Он снова посмеялся.

– Даааа, глубоко мыслишь, Иван. Но заглянем глубже. Миллион людей лишаться работы. Хотя бы это тебя не останавливает? Бюрократия – это ведь государственная неповоротливая махина. И чтобы изменить всё в твою сторону, нужно нехило так постараться и на это уйдёт десятки, а то и сотни лет.

Я молчал и думал. Я знал, что он прав. Но всё равно бесит.

– Ладно, Иван, хорошо посидели. Я устал. Нужно отдохнуть, – процедил Сан Саныч, оттолкнулся от бревна, на котором сидел и тяжело шагая, ушёл в свою палатку.