Я сжимаю руки, ногти впиваются в ладони.

– Вы в порядке? – спрашиваю я. Голос звучит строго.

Какого черта со мной происходит?

Я заставляю себя расслабиться.

Он закатывает рукава, открывая сильные натренированные руки, покрытые черными волосами.

– В порядке.

Он мнется у двери, которую только что закрыл, и кажется не уверенным в том, что ему делать дальше, так что я встаю из-за стола и иду к зоне с креслами.

Никаких извинений за опоздание я не слышу и вытягивать из него не собираюсь, несмотря на то, что очень хочется.

– Могу я что-нибудь предложить вам? – спрашиваю, прежде чем сесть.

– Нет.

Он все еще не садится.

– Вы собираетесь сесть?

Он бросает взгляд на кресло так, словно и не подозревал, что оно здесь есть.

Кивая, он подходит и садится.

Наклоняясь вперед, он руками упирается в колени и складывает ладони вместе.

И тогда я чувствую сильнейший запах алкоголя. И аромат парфюма. Дешевого парфюма.

Оба этих запаха беспокоят меня в равной степени.

Но проблему с парфюмом пока можно проигнорировать, чтобы не утонуть в вопросах уже к себе самой.

– Леандро, я собираюсь задать вам вопрос и хочу получить честный ответ.

Его взгляд устремляется на меня.

– Вы сейчас пьяны? – мне стоило спросить иначе. Не знаю почему, но перед ним у меня, кажется, уходит земля из-под ног. Но я не стану заниматься лечением кого бы то ни было, если он или она находится под воздействием алкоголя либо запрещенных веществ.

В его взгляде появляется раздражение

– Нет, – его челюсть напряжена.

– Я чувствую запах алкоголя. Я не занимаюсь лечением пациента, если он пьян или под кайфом на встрече, – я дергаюсь вперед, оказываясь на краю кресла, спина выпрямлена, руками хватаюсь за сиденье.

– Я не пьян и не под кайфом, – выдавливает он. Его руки сжаты так сильно, что костяшки пальцев белеют. – Если вы чувствуете от меня запах алкоголя, то потому, что я пил вчера ночью. Совершенно ясно, что выпил слишком много, ведь очнулся я в номере отеля и понял, что опоздал на встречу с вами. Так что я натянул вчерашнюю одежду, другой у меня не было, и направился сразу сюда. Я даже не принимал душ.

Я заметила.

Прикусываю язык очень сильно и почти уверена, что до крови. Выдыхаю, чтобы успокоиться.

– Вы могли позвонить и перенести встречу. В этом не было бы ничего страшного.

Кажется, мое заявление сразило его. Его лицо белеет, будто подобная мысль и не приходила ему в голову. Но через мгновение мышцы его лица вновь сильно напрягаются.

– Я не хотел пропускать сегодняшнюю встречу.

– Но опоздать на нее нормально? – мне не стоило говорить этого. Не знаю, почему сказала.

Я прочищаю горло. И меняю тактику.

– Почему вы не хотели пропускать сегодняшнюю встречу?

Его взгляд устремляется на стену за моей спиной. Мгновение он молчит. Затем смотрит на меня.

– Потому что хочу покончить с этим. Хочу стать тем, кем был раньше.

– Знаете, в том человеке, которым вы являетесь сейчас, нет ничего плохого. Если исключить механизм преодоления и наигранность, то вы тот же мужчина, каким были.

– Нет, не тот же, – его голос похож на низкое рычание. Он смотрит в сторону.

– Ладно, Леандро, если хотите измениться, стать мужчиной, каким были прежде, нужно приложить усилия. И это, – жестом я указываю на него, – не то, что я имею в виду под «усилиями».

Его темные глаза устремлены на меня. Челюсть напряжена, кажется, будто скоро у него начнут крошиться зубы.

– Я пришел, разве не так?

– Да, – я киваю. – Но с опозданием на сорок минут.

Он щурится. Затем смотрит на мои руки, в которых ничего нет.

– Разве вам не нужно делать записи или что-то типа того?

– Нет, мне не нужно делать записи. Встреча будет короткой, так как у вас осталось только двадцать минут. Я запомню все, о чем мы будем говорить. Не беспокойтесь.