Что пробудило его в этот самый момент? Почему он поднялся от полуденного привычного сна, вышел из шатра, осмотрелся? Истинное чудо спасло его. «Ненароком» оглядев горизонт, он увидел галопом скачущие прямо к нему ряды вражеских ратников. Они были еще далеко, но приближались с каждой секундой. А московский стан словно вымер. Пустые палатки окружали великого князя! Но он не растерялся.

Призывный, яростный звук боевого рога полетел над полями, селами и лесами. Великий князь созывал своих. Это спасло его.

Москвичи подоспели вовремя и спасли великого князя от позорного плена. Возмущенные бесчестным обманом, они наголову разбили полки неприятеля. Василий Косой был захвачен в плен.

Но ничего этого: ни великодушия великого князя, не хотевшего кровопролития и готового было снова простить Косого, ни смелости и решительности его в момент неотвратимой опасности – ничего этого не увидел и не узнал Бунко. По-прежнему он томился в Коломне на постылой службе тюремщика.

Лишь на исходе мая, когда и самые разговоры о мужестве великого князя успели иссякнуть, Бунко и Старков повезли Шемяку в Москву. Здесь ему предстояло новой грамотой подтвердить свою преданность великому князю.

«Преданность тому, – думал Бунко, – кто платил за верность неслыханным оскорблением, и за доверие – заточением». Ему казалось, что свет меркнет в его глазах. Старые раны его души раскрылись все.

А между тем его служба устраивалась прекрасно. Иван Федорович Старков, едва они вернулись в Москву, взял его под свое открытое покровительство.

– Такие-то, как ты, нам и нужны, – в минуту откровенности сказал он как-то Бунку. – Решительные, сильные… и не болтуны, – многозначительно добавил он, медленно несколько раз покачав перед собой крепким указательным пальцем.

Бунко озадаченно посмотрел на это, как будто что-то не разрешающее, движение руки, но не решился спросить, кому это – «нам»?

– Покамест я тебя определю в жильцы, – продолжил боярин. – Ну, а там бы-ыстренько дальше пойдешь. Чем выше верные люди, тем лучше, – и он похлопал Бунка по плечу.

Бунко поклонился. Нет, он не чувствовал себя сейчас верным слугой великого князя. Но даже думать об этом было горько и стыдно. Однако надо же было что-то и отвечать. И он произнес, выпрямляясь:

– Я сделаю все, что смогу, Иван Федорович.

Боярин довольно улыбнулся:

– Не сомневаюсь.

И ни тот, ни другой – ни хитрый вельможа, ни простодушный молодой дворянин – так и не догадались, что ни один из них не понял другого.

Так Бунко получил должность жильца и вместе с нею право входить в теплые сени палат великого князя. Именно здесь спустя недолгое время он увидел княгиню Анну Андреевну – молодую жену Косого. Она приехала на поклон к великому князю.

Дворяне, дежурившие в сенях, поднялись как один, как только она вошла. Смиренно облаченная в темное, она прошла, опустив глаза, в приемную великого князя. Ее неровная, неуверенная походка, бледное полуобморочное лицо, опущенное под гнетом горя и унижения, пробудили в Бунке острую жалость.

Княгиня скрылась за дверью, так и не подняв головы, покрытой черным убрусом[6]. Бунко медленно сел.

«Что происходит там, за закрытой дверью?» – пытался представить он. Как видно, в последнем отчаянии решилась молодая княгиня искать пощады и милости у своего врага, смертельного врага. Он опозорил отказом жениться ее несчастную тетку, он, поправ долг благодарности, обманул, оскорбил, ослепил ее деда – Ивана Всеволожа, он надругался над честью Косого, принародно отобрав у него драгоценный пояс – ее подарок на свадьбу, он всюду преследовал, гнал его, он пленил его, словно вора… Какими словами будет она просить его о милосердии?