В заведении пахло тишиной и покоем, мертвецким покоем, как в гробу. Стойка ресепшена была пуста, как и весь первый этаж.

– Доктор Фишер у себя? – назвала она имя, указанное на визитке, молясь, чтобы такой здесь работал.

– Вы закреплены за доктором Штейном, 27-й кабинет, – сухо сказал охранник, смотря в свой планшет.

«Закреплена?» – не поняла Аманда, она же ни разу здесь ещё не была, но переспрашивать не решилась.

– Я знаю, – улыбнулась она. – Но я выбрала другого врача. Я уже отправляла запрос. Может, вам не пришёл?

Охранник развернул ещё один сэндвич и долго смотрел на него перед тем, как откусить.

– Сами к нему записались? – переспросил он.

Аманда кивнула.

– Доктор Фишер, говорите?

– Да…

Он проверил запись ещё раз, но, не найдя ничего, просто махнул рукой.

– Скажите, что записались сами. Подождите, я посмотрю, какой кабинет.

– Двадцать третий, – сказала Аманда.

– Двадцать третий, – подтвердил он.

Аманда слышала, что за последний год людей, страдающих от депрессий, становилось всё больше. Было даже несколько случаев самоубийств, но и о них не особо распространялись. Так и жили, не распространяясь ни о чём. Аманда ходила по коридорам, ловя ненавязчивым взглядом камеры по углам – ей казалось, что за ней все следят, что камера поворачивалась следом, как только она проходила мимо. Ей нужно было узнать о мальчике Одли и о бедной Кэтрин, ей почему-то казалось, что одно поможет другому, вот только она не знала как.

Кабинет 23 был в самом конце коридора.

Аманда дошла до нужной двери и хотела уже постучать, когда оттуда позвали.

– Проходите, открыто.

Она отворила дверь и вошла в светлую комнату, полную красивых плакатов:

«Жизнь в твоих руках».

«Мы вольны выбирать свои чувства».

«За каждым облаком – свет».

– Миссис Линч, – поприветствовал её высокий мужчина, встав из-за стола, – хорошо, что вы сами пришли, – улыбнулся он ещё шире, – за вашим адресом закреплён другой доктор.

– Я хотела именно к вам, – села она на предложенный стул, – мне вас очень хвалили.

– Спасибо, – тот довольно поправил галстук, – я попробую переписать вас на себя.

– Я пришла…

– Я знаю, – кивал он, вбивая что-то в компьютер.

– Знаете? – удивилась она.

– Конечно. Гораздо легче предотвратить срыв, чем позже лечить его. Поэтому все сведения о происшествиях в городе сразу приходят к нам.

Значит, все уже знают, что её дочь пропала, поняла Аманда, – и полиция, и этот врач, и даже мелкоголовый охранник на входе, наверное, тоже в курсе. Все всё знают и не делают ничего…

Слёзы подступили к горлу – она старалась не разрыдаться.

– Да, – вздохнула она, – моя дочь. Ей всего восемь… Она ещё малышка.

– Аманда, – положил он свою руку на её. – Аманда, послушайте меня, я думаю, сейчас очень рано для переживаний. Прошёл только день. Уверен, ваша дочь скоро найдётся.

А этот доктор знал обо всём.

– Уверен, полиция делает всё возможное. Но, так как вы всё же пришли, я могу выписать вам лёгкое успокоительное.

Аманда посмотрела на полки – у него было много полок и много папок на них. Такие же бывают в больницах – это личные карты пациентов. Сколько же в этом городе несчастных людей…

– Скажите, что вы чувствуете? – добавил он больше сочувствия взгляду. – Вину?

Аманда кивнула.

– Не стоит, Аманда. Невозможно за всем уследить. Ваша дочь пропала сутки назад, я думаю, всё ещё образуется. Обычно к нам приходят через неделю или две после подобных происшествий. Но, если вам нужна помощь сейчас, мы, конечно, сделаем всё, что от нас зависит.

Они знали, что она придёт. Значит, они про всех всё знают. Она вспомнила, что настойчивая социальная реклама Центра психологической помощи началась два года назад.