«Кто ты?»
«А ты не догадываешься?»
«Ты… – голос Корсаковой задрожал, и её горло сдавил спазм. – Ты… моя мама?»
Женщина медленно покачала головой.
«Нет».
«А кто?»
«Я твой ангел-хранитель».
«Так ты… Ты была со мной всю жизнь?»
«Почти. С тех пор, как твоя мать принесла тебя в храм, и над тобой были произнесены слова: „Крещается раба Божия Арина во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь“. С тех пор я с тобой рядом».
«Так почему… Почему же ты не помогла мне тогда, ну… тогда, когда я была в сауне?»
Женщина не ответила, молча глядя на призрачные языки пламени костра, освещавшие её лицо.
«Почему ты молчишь?»
«Подожди ещё немного. Контрольная написана, звонок прозвенел. Проверяются тетради, и совсем скоро ты узнаешь свою оценку».
«Ты ангел, – тихо сказала Корсакова, – значит… есть Бог?»
Взгляд женщины стал вдруг пронзительным, как будто внутри её глаз загорелось жгучее пламя.
«Тебе для этого нужно было обязательно увидеть ангела? – спросила она. – Мира вокруг тебя было мало? Мир, кипящий энергией – откуда эта энергия взялась? Людской разум, который сделал этот мир лживым, несправедливым, жестоким, катящимся к своему концу – откуда он, этот разум взялся? Лукавый вам нашептал: „Всё взялось из ничего“. И вы подхватили: „Из ничего, из ничего!“ А, чтобы закрепить свою веру, лукавый сделал из математики „игру в бисер“, и научил этой игре наиболее талантливых людей, которым потом раздал нобелевские премии. И люди от этого поверили ему ещё сильнее»
Две женщины, странно похожие друг на друга, сидели у призрачного костра, горевшего в степи под беззвёздным небом, и молчали.
Потом Корсакова тихо спросила:
«А сколько ещё ты будешь со мной?»
«Нисколько. Здесь уже не нужны ангелы-хранители»
«Не нужны? Почему?»
«Потому, что тут уже не опасно. Там, где нет свободного выбора, уже не опасно».
«Тогда зачем ты тут?»
«Зачем?.. Наверное чтобы попрощаться. Я привыкла к тебе за эти годы. А тебе нужно идти дальше».
Женщина поднялась. Сделав несколько шагов, она вдруг обернулась и сказала:
«Помнишь, когда тебя предал близкий тебе человек? Тогда тебе казалось, что мир хочет тебя добить, и сопротивляться этому не имеет смысла? Я тогда подсказала тебе – обратись к тому, кто никогда не предаст, кто всегда, понимаешь, всегда, при любых обстоятельствах даст прибежище, а, значит, и надежду! На кого можно уповать, и это будет питать твою надежду до самого конца! Ты помнишь, что ты сказала тогда?»
«Помню… – прошептала Корсакова. – Мне было больно… И я сказала…
«ДЕНЬГИ… ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЕ ДРУЗЬЯ, КОТОРЫЕ ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ПРЕДАДУТ».
Глава 9
Дверь кабинета Дятлова приоткрылась, и в образовавшемся проёме показалась голова оперуполномоченного Корзухина.
– Разрешите, Виктор Павлович?
– Проходи, Корзухин, присаживайся. Рассказывай.
– Вчера я проверил алиби Топольского. Его действительно видели в Мироновке соседи по даче, но только около девяти вечера. Раньше его не видел никто. Ну, из соседей никто. У Топольского был билет на электричку, которая отходит от пригородного вокзала в восемнадцать пятнадцать. В Мироновке она была примерно в семь вечера. Выходит, перед тем, как засветиться у соседа в девять вечера, Топольский где-то был около двух часов.
– Это ничего не значит, – сказал Дятлов, – он скажет, что приехал на дачу и лёг спать. А потом проснулся в девять вечера и пошёл выпивать к соседу. И всё сойдётся. Что ещё у тебя? Телефон с пальцем Корсаковой разблокировали?
– Нет, – покачал головой Корзухин. – Карпов носил его куда-то, типа к хакерам каким-то, но пока ничего не удаётся. Вчера я был в офисе Лайфсел, это мобильный оператор телефона Корсаковой. Ну, предъявил санкцию прокурора на получение распечатки трафика за восемнадцатое сентября. Но там набежали какие-то юристы, двое пацанчиков в галстуках, с бэйджиками я, аж, обалдел. Гавкучие такие, наглые… И корректные. Тьфу!