Женщина, вышедшая на крыльцо добротного двухэтажного дома, вовсе не была похожа на ведьму. Так подумала Иринушка. Она была молода, красива и румяна, и в ее густых черных волосах не было ни единого седого волоска. От такой красоты и стати Иринушка даже растерялась.

– Здравствуй, девица! А я к ведьме Матрене пришла. Как мне найти-то ее? Не подскажешь? – неуверенно спросила она.

В сенях появились два парнишки, один был повыше, другой – пониже. Оба с любопытством рассматривали Иринушку, выглядывая из-за спины черноволосой женщины.

– А кто это, маменька? – спросил тот, что был повыше ростом.

– Иван, Степушка, а ну, брысь домой! Нечего тут зенки свои пялить, да уши развешивать! – обернувшись к мальчишкам, строго крикнула женщина.

Голос ее был хоть и высокий, но сильный и властный, что сразу добавило ей возраста. Повернувшись, она обожгла Иринушку не то строгим, не то злым взглядом. Теперь у Иринушки язык бы не повернулся назвать ее «девицей». И как можно было так сглупить? Ведь это и есть ведьма Матрена! Та, будто прочитав ее мысли, возмущенно проговорила:

– Давным-давно я не девица! И не ведьма! Пару раз травами чужую хворь вылечила, так уж сразу ведьмой нарекли! Что за люди? Зло делаешь – судачат об тебе, добро делаешь – еще больше судачат!

Иринушка покраснела от смущения. А Матрена продолжала сверлить ее суровым взглядом темных глаз.

– Ну извиняй, коли обидела! Просто я слыхала, что ты в лесу с ведьмой жила, училась, наверное, у нее…

Женщина фыркнула, махнула рукой, давая понять, что не хочет говорить об этом. Потом недовольно покосилась на узелок в руках Иринушки и сказала:

– Ты не ходи вокруг да около, бабонька, лучше сразу скажи – чего пришла? Чего тебе от меня надобно?

Иринушка тяжело вздохнула и проговорила:

– Дочка у меня умом тронулась. Вылечить ее хочу.

Матрена нахмурилась, сложила руки на груди.

– Такая родилась или случилось что?

Иринушка снова вздохнула, смахнула с глаз подступившие слезы.

– В лесу заблудилась, несколько недель где-то бродила. Мы думали, ее звери задрали. А потом она взяла и вернулась. Только пришла странная, будто сама не своя.

– А чья же, если не своя?

Матрена хитро прищурилась, красивые губы тронула лукавая улыбка.

– Не знаю… – растерянно проговорила Иринушка, – Будто в болоте сидела и из него выпрыгнула. Жаб откуда-то притаскивает – страшных, скользких! И сама по избе скачет, будто жаба. Думаю вот, поди, нечисть в нее вселилась в лесу?

Матрена усмехнулась, достала из кармана сухарик и без стеснения бросила его в рот. А прожевав, спросила:

– Мертвячиной пахнет?

Иринушка задрожала всем телом.

– Нет. Другим пахнет. Болотом…

Матрена хмыкнула, сложила руки на груди.

– Не знаю я, что с твоей девкой приключилось, но если бы в нее и вправду нечисть вселилась, она бы уже вас всех со свету сжила или сама бы издохла.

Иринушка потупилась, не зная, что ответить. Ей было неуютно стоять под пристальным взглядом Матрены, которая будто смотрела прямо в ее душу и видела все, что таится в ее глубинах. Дрожа, она запахнула плотнее шаль на груди и протянула женщине сверток с платком.

– Возьми, Матрена. Это дар тебе от меня. Может, поможешь чем моей доченьке. Я уж вся извелась с ней! – жалобно проговорила она.

Матрена развернула платок, расправила и повертела его в руках, и лицо ее просветлело. Было понятно, что дар пришелся ведьме по душе. Накинув платок на голову, она улыбнулась гораздо приветливее и сказала:

– Ладно, так и быть, бабонька. Веди ко мне свою дочку, посмотрю, что можно с ней сделать! Но чуда не жди. Я не ведьма, а обычная женщина! Заложных покойников к жизни не возвращаю! Это уж точно.