†

Феодора спала и видела сон, как она просыпается от ласк незнакомца в полумаске, который стоял рядом с ней, лежащей в позе натурщицы на викторианском канапе, и осыпал ее лепестками роз.

Феодора застонала от наслаждения, но лишь незнакомец сделал попытку более откровенно прикоснуться к ней, как она повелительно указала ему на кресло-качалку. Человек в полумаске повиновался и, не дожидаясь вопроса, первым нарушил молчание:

– У меня к вам есть весьма деликатный разговор…

– Это касается меня или творчества моего мужа?

– Вас в творчестве вашего мужа! Я сделал ему заказ.

– Так вы заказчик? Последние месяцы он работает над одним чрезвычайно необычным заказом, более философским, нежели живописным… эти эскизы…

– Эти эскизы эмоциональны, но в них нет философии.

– Философия заключена в эмоции.

Заказчик вскочил, схватил стопку эскизов и подбросил ее вверх. Эскизы разлетелись по всей мастерской и зависли в воздухе, а он заметался с яростью в глазах, запрыгал от одного эскиза к другому и стал сбивать их тростью, кромсая, кромсая и кромсая наотмашь. Так мальчишки сбивают лопухи в поле, с той лишь разницей, что они делают это в залихватском детском кураже, а не в азарте кровавой охоты.

Насладившись битвой с эскизами, заказчик юркнул в кресло-качалку и затих, и только отдышавшись, изрек тихим вкрадчивым, похожим на шипение змеи, голосом:

– Разум и эмоции – антитезы. Эмоции блокируют разум. Чистый разум не имеет эмоций.

– Великий человек для малых дел? Сильные чувства – примитивные мысли.

– Да, но только берите выше! Христос и антихрист.

– Откуда вы можете знать про антихриста?

– Я?

Заказчик взмахнул тростью, и эскизы, висевшие в воздухе по всему пространству мастерской, закружили окрест Феодоры, образовывая кольцо.

Эскизы вращались вокруг Феодоры с кинематографической частотой, так что дискретные рисунки превращались в одну движущуюся картину. Точно «Великий Немой» с рубежа двадцатого века, только в виртуальном отражении современной кибернетики, вставал перед Феодорой, иллюстрируя и дополняя интеллигентную беседу. Работы Леонардо, Микеланджело, Рафаэля, Босха, Иванова, Поленова, Васнецова крутились вокруг Феодоры.

– Живописная трактовка Евангельских сюжетов! Я соглашусь, что визуальное восприятие легче, ярче и убедительней. А вы согласны, что философская мысль, заключенная художником в образ на холсте, и эмоциональна, и прорицательна?

– Но не оригинальна! Да, да! Нет оригинальных художников. Тот же Дали, ведь ни одного оригинального образа – все слизано у Босха или у Леонардо; а я уж не говорю про идеи! С идеями вообще глухо! Вот ваш муж наверняка работает над Евангельским сюжетом?

– Да! И это, по-вашему, конечно, не оригинально?

– Сюжет сам по себе не может быть оригинальным – все сюжеты известны были еще до Леонардо. Главное – это трактовка, точка зрения, то есть – философская мысль. И я хотел, чтобы ваш муж окрасил мысль эмоционально, то есть поставил вопрос от противного! Да вижу лишь изящные наброски в стиле Дали – плоско и неоригинально! Ничего нового.

– Эскизы не отражают задумки, поэтому он и ищет натурщицу.

– Зачем искать, когда у него все под рукой! Ты же перед ним всегда!

– Я не подхожу! С меня он пишет беспорочный образ. Не смейтесь, он так видит.

– Он не смотрит вглубь и суть не видит! Что хочет написать он на картине?

– Иисусу омывает ноги и вытирает их своими волосами грешившая с мужчинами не раз. Грех кающейся грешницы смывается с водой, стекающей с Иисусовых ступней. Порочность отражается в растекшейся воде, а лик у бывшей грешницы преображен раскаяньем глубоким и прощеньем ТОГО, чьи ноги ей позволили омыть.