Она так просто говорит о будничных вещах, как будто они обсуждают это за обычным семейным ужином, а не пьяные посреди ночи. Это только сильнее раздражало.

– А у Аньки как?

На губах Вики расплылась нежная улыбка.

– Она сегодня подралась в школе, разбила девочке губу. Уверена, что начала не она, но разве же из неё вытащишь признание.

Антон почувствовал, что тоже улыбается. Характер у дочери определённо был его. Он бы сам никогда не сдал зачинщика драки.

– А ещё она пришла не одна.

Брови Антона удивлённо взлетели вверх.

– И с кем же?

– С одноклассником, Андреем. Он у них новенький в классе. И, как я поняла, подрались они вместе.

Мужчина опустился на стул рядом.

– Ни хуя себе. А он вообще… в курсе… неё?

– Кажется, да. Но, похоже, это его не сильно смущает. Пока я оттирала с их вещей грязь, он только и твердил о том, как ловко наша дочь наваляла тем ребятам.

– Их много было?

– Учительница сказала, что это были две девочки, одноклассницы. Зайцева и Иващенко. Они всё время задирают Аньку. Но, похоже, теперь у неё появился защитник. – И улыбка на лице женщины стала ещё шире.

– Это хорошо, конечно. Нет, правда, здорово. Но надолго ли это?

Слова Антона получились нервными, говорил он, запинаясь. Вика сразу поняла, что что-то не так. Что не просто так именно сегодня муж пришёл так поздно, выключил телефон, напился. Не просто так он не пошёл сразу в спальню, а остался здесь. Он хотел, чтобы дети уже спали, чтобы он с женой остались наедине. Антон собирался сегодня поговорить. Вика всё это поняла мгновенно. Она видела его насквозь. Улыбка медленно сошла с её пухлых губ.

– О чём ты?

Мужчина тяжело вздохнул, собираясь с мыслями, и взял жену за руку. Она попыталась высвободить ладонь, но он держал крепко. Разговор предстоял тяжёлый.

– Знаешь, я давно хотел поговорить об этом, но как-то не решался. Блять. Даже сейчас трудно. Но, похоже, дальше тянуть нельзя, да?

– Не понимаю тебя…

– Потому что послушай! Сука. Не ты! Я в целом про всё это. – Мужчина встал и начал расхаживать по комнате. Алкоголь уже начал сдавать позиции, голова светлела. Надо было выпить больше. Или приехать раньше. – Ты же сама всё видишь, Вик. Знаю, ты любишь Аньку. Я тоже, правда! Но давай отбросим это и посмотрим правде в глаза. – Он смотрел на жену с такой мольбой, словно бы хотел, чтобы она прочитала в его глазах всё то, что он собрался сказать. Но та продолжала молчать. – Ей, хуже, Вик. Ну ты тоже это видишь. Это происходит всё чаще. Сначала что, раз случилось, мы погоревали и, вроде как, забыли. Но через полгода снова. А потом ещё. Сколько уже было случаев, четыре? Это за полтора года! А если с ней это случится в школе. Или на улице. Мы не сможем долго скрывать. Люди узнают. Надо что-то делать.

Лицо Вики, бывшее бесстрастным всё время, пока Антон говорил, на последних словах стало белым, как молоко. Мужчине даже показалось, что в лунном свете оно стало светиться изнутри. Карие глаза сделались во мраке чёрными, а губы сжались в тонкую линию. Она встала и вплотную подошла к мужу. Хоть она была и ниже его почти на две головы, сейчас он чувствовал себя крошечным рядом с ней.

– Так вот о чём ты переживаешь? Не за дочь, а что другие скажут.

– Вик…

– Она, прежде всего, твоя дочь. И сейчас ты её не защищаешь, ты её обрекаешь!

– Чтоб тебя, Вика, ты хоть слышишь, о чём я говорю?

Женщина усмехнулась. И от этой усмешки температура в комнате упала на пару градусов.

– Пока, ты ничего не сказал, кроме глупостей. – Она прошла в гостиную и со всем изяществом опустилась на диван. – Но я очень внимательно тебя слушаю.

Засунув все свои злость и раздражение куда подальше, Антон присел рядом.