– Вы полагаете, что может быть замешан кто-то из братии? – Вощинин насторожился.

– Платон Сергеевич, – поморщился Шереметевский, – я бы не стал делать столь поспешные выводы. Не всегда первые впечатления правдивы. Вы же сами об этом знаете. Здесь другое приходит в голову. Тихвин – городок сам по себе невеликий, но вот паломников туда съезжается довольно большое количество. Нет возникло ли у кого из них злого умысла?

– Да, вы правы, но что-то всё равно связывает всех девиц с монастырём, – улыбнулся Вощинин. И неожиданно поинтересовался: – Кого вы намерены взять с собою?

– Скорее всего, Якова Яковлевича и, пожалуй, надзирателя Турского.

– Леонид Алексеевич, вы меня без ножа режете. – Хотя с минуту назад Платон Сергеевич и обещал отправить с исполняющим должность помощника всех, кого тот затребует, но тотчас же про данное слово позабыл – ведь Шереметевский забирал из отделения если не самых лучших, то самых головастых. – С кем я тут останусь?

– Платон Сергеевич, не прибедняйтесь. У нас в сыскной проходных людей нет, – подсластил Шереметевский горькую пилюлю неприкрытой лестью, – все как на подбор.

– Вот поэтому вы и берёте лучших. Ладно уж, ступайте, – отмахнулся начальник сыскной полиции.

Леонид Алексеевич справился, в котором часу отбывает поезд на Новгород. Потом предупредил дежурного чиновника, чтобы тот поставил в известность надзирателя сыскного отделения Турского о неожиданной командировке, и чтобы Турский прибыл на вокзал к восьми часам утра следующего дня.

Титулярный советник Коцинг даже не удивился, когда исполняющий должность помощника сыскной полиции самолично прибыл на набережную Английского канала, где находился кабинет чиновника для поручений.

– Доброго дня, – поприветствовал коллегу Леонид Алексеевич. – Надеюсь, срочных дел в производстве нет?

Коцинг вскинул брови в знак некоторого удивления и замешательства.

– Дел, как всегда, хватает, – ответил он, ожидая, чем изумит Шереметевский.

– Разрешите? – Леонид Алексеевич указал на стул.

– Пожалуйста.

Исполняющий должность протянул чиновнику для поручений папку с серыми тесёмками, в которую успел заранее переложить доклад новгородского губернатора.

Яков Яковлевич, беззвучно шевеля губами, медленно прочитал документ. Положил на стол, снова взял, но читать не стал.

– Удивительно, – только и произнёс он.

– Вы о чём? – поинтересовался Шереметевский.

– Я о самих преступлениях, – Коцинг смотрел на исполняющего должность помощника сощуренными глазами. – Удивительно, что девицы одного возраста. – Некая догадка появилась в его голове.

– Меня не изумит, если они и похожи друг на друга.

– Это в каком смысле?

– Допустим, все с длинными светлыми волосами, или тёмными. Суть не в этом, а в том, простите… – Яков Яковлевич прикусил нижнюю губу, потом, не зная, с чего начать, всё-таки продолжил:

– Складывается впечатление, что действовал один убийца. Не знаю, то ли хотел наказать девиц за распущенность, то ли это месть за отвергнутую любовь. Не знаю, как выразиться, но…

– То есть, по-вашему, кто-то осерчал, подобно лондонскому убийце, о котором несколько лет назад писали газеты…

– Да-да, – перебил собеседника Коцинг, – именно так.

– Вполне возможно, Яков Яковлевич, но, чтобы у нас… – Леонид Алексеевич пожал плечами и даже покачал головой. – Не очень-то верится. Обиженный свою невесту зарезал бы или задушил, как Дездемону, но, чтобы так лишить жизни десяток девиц… Это какую обиду надо иметь!

Шереметевский поднялся.

– Яков Яковлевич, завтра в восемь вам надлежит прибыть на Николаевский вокзал. Сперва предстоит навестить новгородского губернатора Мосолова, а уж потом выехать в Тихвин.