Внезапно для всех, находившихся под замком, раздался звук отпирающейся двери. Внутрь вошли несколько вооруженных солдат, которые тут же оглядели пленников, убеждаясь что те продолжали пребывать в своей беспомощности. За солдатами вошёл офицер, из тех, кто помогал комиссару Камарову общаться с англичанами.

– Эй ты! Доктор! – мужчина скомандовал, очевидно не заметив, что Митчелл приютился в углу – Пойди сюда, нужна твоя помощь.

Сайфер поднялся с пола и подошёл к группе людей.

– Когда город брали, некоторые из наших были ранены. – пояснил мужчина – Этот человек с нами уже долго и не хотелось бы, чтобы он богу душу отдал.

– Это едва ли получится, – сухо заметил Митчелл – поскольку ваша идеология утверждает отсутствие бога, а город, как вы заметили ранее, под вашим управлением.

Мужчина обдумал услышанное, усмехнулся и кивнул.

– Гляди-ка, знает как и что к месту притянуть. Жаль тебя стрелять, но война есть война.

Сайфер не был тронут этим сомнительным комплементом.

– Где раненый? Что с ним случилось?

– Да кто ж его поймёт, без доктора. – выругался мужчина, кивая солдатам, чтобы те выходили из помещения – Нам нужно твоё мнение. Комиссар сказал, что поймёт, если ты откажешься, с тебя уже нечего требовать. Однако у меня такое чувство, что ты поможешь.

Лейтенант ничего не ответил, его взгляд соскользнул с собеседника и устремился в дверной проём. Мужчина-помощник комиссара улыбнулся.

Вскоре они уже шли вдоль знакомых Сайферу улиц города. В окнах некоторых домов был свет от керасиновой лампы или лучины – ещё более примитивного инструмента домашнего быта. Когда обитатели этих ветхих жилишь замечали приближение вооружённой группы, они тут же задёргивали окна плотными тканями, как того требовала светомаскировка.

Уже не в первый раз Сайфер признавал, что у «красных», в некоторых подразделениях, с дисциплиной всё было в порядке и несмотря на дефицит офицерского состава, они черпали заслуживающие уважения знания о военном деле. Неосязаемая, холодная длань недавнего противника ощущалась здесь, как никогда ранее. Пленный лейтенант уже не в первый раз ловил себя на мысли, что противник, которого его странна, в составе Антанты, победила несколько лет назад, обретал реальную возможность для реванша здесь, словно призрак убиенных армий возрождался и вселялся в этих, недавно ещё мирных, людей.

Митчелл так же обнаружил, что его вели тем же маршрутом, которым он прогуливался некоторое время назад, в ту странную ночь, когда ему явилось видение, которое он постарался забыть.

Вскоре, конвой вышел на ту же несуразную улицу, где лейтенант обнаружил то самое странное здание с одно дверью. Всё оставалось прежним, складывалось впечатление, будто перемены не посещали эти места. Митчелла привели в один из домов, где нашли своё укрытие люди. В небольшом домишке, под одной крышей ютились шесть человек, и один из них, по мнению «красных» был на пороге смерти.

Это был мужчина, зрелых лет, чрезвычайно худой. Он лежал на полу, обёрнутый какими-то тряпками, его лицо и всё тело целиком свидетельствовали об невыносимых мучениях. Причиной тому было пулевое ранение брюшной полости. Сайферу было достаточно осмотреть пострадавшего, чтобы прийти к неутешительному выводу. Рана была причинена двенадцать, если не больше, часов назад, и теперь раненый страдал от разлитого перитонита. С имеющимися в распоряжении «красных» медикаментами и скудным инструментарием, об операции не могло идти и речи.

– Этот человек умрёт. – констатировал Сайфер, без лишних обиняков, понимая, что кроме помощника комиссара, никто больше его не говорил на его языке. Однако, сказав это, лейтенант не без некоторого удивления обнаружил, что находящиеся рядом с раненым женщина и другой мужчина, изменились в лице, словно тревога в один миг трансформировалась в тяжелейшую степень печали. Для некоторых явлений не существовало языкового барьера.