На глазах у Сайфера Митчелла, фигура девочки рассыпалась в пепел, подхваченный порывом ветра и уносимый вдаль. Лейтенант ещё какое-то время оставался в том же положении, стоя на одном колене, глядя перед собой. Ветер стих.

Наконец он поднялся. Справа от него стояло глиняное здание. Это было совсем небольшое, неказистое здание в один этаж высотой, не имевшее ни одного окна, и только одна единственная дверь была своего рода границей между пространством снаружи и тем, что находилось внутри.

Дверь была окрашена в красный, но сама краска выцвела, и сохранился лишь оттенок. На двери висела табличка, которая некогда тоже была закрашена. Сайфер прикоснулся ладонью к резной поверхности предмета, полагая, что так он лучше сможет ощутить, что за узор был некогда нанесён на этот деревянный прямоугольник.

Под кончиками пальцев ощущались старательно вырезанные неровности, вне всякого сомнения – символы.

«ביבליאָטעק19»

Насколько Сайфер припоминал, ему доводилось читать о погромах, прокатившихся по Российской империи за какое-то время до грянувшей революции и гражданской войны.

Лейтенант предпринял попытку отворить дверь, но первое, что он обнаружил – у двери не было ручки, или чего-либо, что позволяло бы манипулировать ею надлежащим образом. Тогда, повинуясь логике, мужчина попытался толкнуть дверь внутрь, но и это не принесло желанного результата. Дверь была заперта.

Потратив какое-то время на созерцание здания, которое своей простотой выделялось из всей остальной архитектуры Онеги, Сайфер также подметил, что это было пожалуй единственное строение, не тронутое орудийными снарядами.

Вскоре лейтенант вернулся к себе, в выделенный ему дом, где не медля, сразу же заснул.

Глава 3

Радикальные перемены

Жизнь в городе шла своим уродливым чередом, определённым военным порядком. Командование «интервентов» заявляло, что они не задержатся здесь надолго, и многие из англичан уже начали отсчитывать дни, когда им будет дозволено покинуть город. Сроком был назван день, когда с моря подойдёт английское судно, чтобы принять контингент.

Однако, спустя несколько дней, ночь над Онегой разразилась ружейным огнём. Застигнутые врасплох, силы «белого» движения оказались неспособны оказать сопротивление невесть откуда взявшимся «красным»

Позже, когда после непродолжительного боя, город был занят большевиками, выяснилось, что последняя вылазка неудержимого генерала Вуличивича обернулась крахом, когда он столкнулся с прибывшими бронепоездами с подкреплением для «красных»

Те, кто оставались в Онеге, включая и Сайфера Митчелла, довольствовались лишь обрывками информации о случившемся. Новая власть отличалась ещё большей степенью маргинальности и одно из проявлений этой их натуры была жестокость и нетерпимость к «идеологическим врагам»

Расправы и расстрелы «белых» военнослужащих было делом обычным, но и мирное население становилось жертвой репрессий.

Так, Сайфер Митчелл и несколько его товарищей наблюдали за остервенелым умерщвлением семей, которые по мнению комиссаров, проявили неблагонадёжность и сотрудничали с представителями угнетателей.

Кто-то из «интервентов», главным образом высокие офицеры, сумели сбежать, выбравшись в порт, там их принял на борт высланный катер, и вскоре они уже были на борту судна, которое и должно было принять весь контингент.

Сайферу повезло меньше, он оказывал помощь гражданскому, когда большевики заняли город. Гражданский был тут же убит, а англичане заперты в одном из домов до тех пор, пока уполномоченные комиссары не примут решение – что делать с ними дальше.

Относительно характера этого решения сомневаться не приходилось. Ни Сайфер, ни его товарищи не питали иллюзий относительно своего командования на борту судна. Никто не стал бы рисковать ради спасения столь незначительной по количеству, да и по стратегической значимости, группы военнослужащих.