Мой вопрос, как ни странно, вызвал ступор у Себастьяна, тот словно хотел сказать о чём-то, но тут же растерял слова или не мог составить их в нужную последовательность.

– Я, разумеется, имею ввиду господина Фэйда из 113 квартиры, супруга хорошей госпожи Сиро, – пояснил я, надеясь, что сузив спектр предметов, старик сможет таки собраться с мыслями.

– Господин Фэйд… – проговорил старик, вторя моим словам. – Он, знаете ли, человек такой… Ну… У себя на уме…

Это было более чем забавно слышать от Себастьяна, но ново приобретаемый профессионализм позволил мне сохранить серьёзное выражение лица, а под моим взглядом старик понял, что я хотел бы узнать больше деталей.

– Господин Фэйд так часто здесь бывает, знаете ли, что уже и не приметишь чего особого… – Себастьян пожал плечами, немного стыдливо, так, что ему пришлось отвести взгляд в сторону. – Я ведь его видел много раз, знаете ли, и вот он, стало быть, всегда при своём…

Я приложил усилие, чтобы мой взгляд выглядел еще более испытующим, заставляя старика говорить.

– Ну я же говорю, господин детектив, этот вот Фэйд, он у себя на уме. Человек активный, то тут, то там появится, маякнёт, но в события не вмешивается. А тут…

Старик вновь запнулся, и потупив взор, что-то прокряхтел.

– Себастьян, уважаемый, – напомнил я старику о своём присутствии, – если вы видели, что-то заслуживающее внимания – скажите.

И поскольку старик не спешил говорить, он теперь просто смотрел перед собой, как если бы я всё еще стоял напротив окна, мне пришлось нажать на него, напомнив о своём вопросе еще одной репликой.

– Себастьян, два дня назад господин Фэйд покинул свою квартиру, вечером. Он вышел, чтобы сходить в магазин и исчез! Все ваши камеры и служба безопасности сошлись на том, что мужчину нигде не видели. Он не заходил в лифт, тем более не покидал территорию жилого комплекса. Вы, судя по всему, единственный, кто может помочь в этом деле!

Старик посмотрел на меня, его взгляд был растерянным, он словно не знал куда приткнуться. Пожав плечами, этот жест давался ему столь гармонично, Себастьян подошёл к своей двери уставившись на внешнюю линзу глазка, в выпуклости которой отражался тусклый свет потолочной лампы, принялся рассказывать:

– Я смотрю в этот дверной глазок, стало быть, сколько себя помню! Я вижу там едва ли не всё, что обычно утаивается от взглядов людей, понимаете?

Я едва заметно кивнул, призывая старика продолжать.

– Впервые я увидел там господина Фэйда еще давно… очень давно. Был март-месяц на дворе, но не здесь, а там…

С этими словами старик кивнул на собственную дверь. Я смутился, не понимая, о чём шла речь.

– Ого, господин детектив, что это был за день… – протянул Себастьян. – Месяц то уже март к концу близился, тепло, в ветре пахнет свежестью, но народу собралось столько, что и тесно и смрадно… – старик, с задумчивым видом, кивнул. – Все пришли за зрелищем, но в кои то веке в толпе царило смятение, не все, ой не все разделяли настроение короля. Филип IV, меж тем желал смерти мужчине, коего семь лет держали в темницах, чьё тело сломали многократно, но чей дух лишь закалился в пламени страданий.

Здесь мне бы в пору было остановить старика, призвав сумасброда к здравому смыслу, но старик приобрёл столь удивительную живость в своём повествовании, что вмешиваться в его рассказ я не смел.

– Жак де Моле10, двадцать девятый и последний магистр ордена тамплиеров, привязанный к столбу, должен был быть сожжён на глазах тысяч людей. Семь лет изнурительных допросов и истязаний не прошли бесследно! Великий магистр был уже совсем не тот, что раньше. Оговорив своих братьев по ордену, он в конце концов нашёл в себе силы опровергнуть оговоры, данные в адрес тех, кто еще оставался в живых. И, хотя у ордена складывались неплохие отношения с простым людом, в Париже в тот день царило замешательство, слишком сильно было влияние Папы.