Земное о земном Тамара Квитко
© Квитко Т., текст, 2022
© Геликон Плюс, оформление, 2022
Трепет струн
О вещая душа моя!О сердце, полное тревогиФ. Тютчев
К Аполлону
О Аполлон! Пришли благоволенье
С высот Олимпа Греции духовной,
Приподними высоты вдохновенья,
К чертогам музыки веди достойной:
Слух услаждать, бодрить и звать вперед
Наперекор телам, с утра ленивым, —
Прислушаться дай к зову звонкой Лиры,
Тоску отбросив, тяготы невзгод;
Дай насладиться тихой красотою,
Сиянием предвечных дивных гор!
Мечтаю быть примеченной тобою.
До тех границ расширь мой кругозор,
Где ангелы поют любовь, как птицы,
И радость никогда не прекратится.
16.09.21
Страдальцу
Стань гордым, удаляясь на вершины
Гор недоступных выше облаков,
И, наблюдая снежные лавины,
Закрой все чувства крепко на засов.
Смотри на мир бесстрастным, скорбным взором —
На суету, на подлость и на грех,
Не став судьёй и никому укором,
В спокойствии взирай с высот на всех;
Не омрачай холодный, светлый ум
Ни завистью, ни жалостью ненужной —
И избежишь болезни, тяжких дум,
Удерживая мысль свою послушной.
Так, удалившись мыслью на вершины,
Постичь ты сможешь следствие причины.
«Ах солнечно бы описать счастье мига…»
Ах солнечно бы описать счастье мига,
Да вот зависть, злоба поселились в сердцах.
Даже Библия – величайшая Книга
Не у всех находит отражение в умах.
Ах! Сколько радости сокрыто в природе —
Соловьи и кукушки, сверчки, цикады
Учат поэтов пребывать в покое,
Не марать зазря белый лист бумаги,
Дружбу крепить, возлюбить друг друга,
Не таить под сердцем острие ножа.
Муза для поэтов («супруг», «супруга»)
Тысячи лет вдохновляет, а всё – свежа;
Ах! Солнечно бы описать счастье мига!
Да ведь счастье, по разумению, у каждого своё
И Библия, с девяностых – не запретная Книга,
Раскрывает божественные законы. Как без неё?
18.09.2017 – 09.05.2021
«Так ли было? Так оно сбылось…»
Так ли было? Так оно сбылось?
Плотью насыщало воздух лето,
Сладость эта длилась до рассвета.
Яблоко из семечка рвалось…
Откровенье внеземных миров —
Вот пришло, вот двинулось неспешно,
Тихой неги таинство безгрешно,
Этих бликов солнечный покров.
Озеро, сверкающее сквозь
Кружево, сквозь спящие деревья —
Светом лунным, холодом доверья.
18.09.21
Милости земные
Миг, ты ранишь меня, улетая.
Райнер Мария Рильке
I
До Рождества всего пять дней.
Зима решила показать, на что способна, —
Белая окантовка подчеркивает сеть ветвей;
Белка, шарахаясь от машин, – насколько проворна.
С сосулек за окном – трам, трам – капель,
В квартире сегодня – значительно теплей.
Асфальт на дорогах обнаруживает мель,
Опору. Глазу черное на белом видней.
Разделяя границу по ту и по эту, добра и зла —
наличность,
Визуальность определяет ценность вещей,
материальность
Оных, их отличность, но не ангела очевидность;
Не то, что случилось две тысячи с лишним назад
Лет – дней исчисления.
Туда уносится мысль, взгляд,
Знание, помноженное на воображение…
Шелестящие дни тысячелетий пылью, ветром,
снегом
Не изгладили в памяти войн, страданий, страхов,
Боли, неистовства, безумья – огнем,
Заживо сжегшим тысячи и тысячи… Праха
С пеплом, ушедшим в глину тех, за кого
Родившийся искупил, уменьшив
Природу жестокости того,
Что разлито в крови, лимфе? Взрыв
Бомбы понять дает о силе ненависти
К себе подобным. Страдания, ужас познав,
Не взалкаешь ли милости?
Возжелав уменьшить надрыв,
Ничего не остается, как взывать
К милосердию, состраданию, совести людей…
Или – молить Господа…
II
Земные эти милости, размытость в пространстве,
Наполненность земным, тем видимым, осязаемым,
Солнечным, тепло наше берущим,
Без нас легко остающимся; всем тем, что и в болезни,
И в невзгодах, и в тоске по ушедшим манит обольщеньем
Надежд на крохотность понимания нежной изменчивости,
Увядания и неприметности ухода, истечения в Неизбежное…
утраченного с самого,
С самого первого крика, вскрика, забытого ужаса момента
Покинутого лона, навсегда и единственно
Кажущейся безопасности – в поисках коей всю жизнь и
Проводим, во сне вздыхая, в испуге обнаруженья причин,
Намеков на новые страхи, тревоги, волненья… И, нежные,
Нежных пугаем и губим нещадностью грубых суждений.
Губы, руки, глаза, бюсты, мышцы, cсердца, несущие тяжесть
Испуга, слова те, что яду подобны, смертельной измены…
О та утонченность мечтаний, о радость видеть друг друга
И всех, с кем столкнулся по жизни и их отпечатал в себе…
С любовью пчела восполняет медовые соты —
без понимания
Нужности людям труда их безмерности, и окрылённости
Смыслом не знает. Не знаем и мы, поглощая время в трудах
И заботах, и сладко, что мирных. В каждодневном течении
Дел то сокрытие смысла, не виден который. Рисунок не
Сразу, не каждым угадан, но в нем лишь значенье, в
Повторе движений, их усложнений, так незаметных для
Глаза – и все же – в повторе, дабы разъять,
осветить Пустоту,
Немоте как немощи, как безголосью преграду воздвигнуть,
Пугая безликое «нечто», холод пространства
Вне жизни, вне нас и – потомство в залог оставляя.
III
Где те слова, что в повторе нуждаться должны?
В причитаньях ли жалоб? В молитвах, несущих то самое, что
Восполняемо будет? Несказанность медлит, она
Затаилась…
Несказанность? Как непонятность, как нечто такое, о чем
Помолчать бы. Не зная ведь броду, не суйся… Но мысль,
Только мысль и способна проникнуть туда, куда тело не в
Силах.
Ах, мысли! Они нам мешают, тревоги творя,
но не радость.
Так радости мало. А радость на сердце – бальзам…
О радостном петь бы, и все остальное пребудет, и радость
Дарить друг другу цветы, слова, что не вянут с годами,
Облаченные в радугу чувства приязни, сочувствия и
Состраданья. Как мало друг другу мы слов говорим, от
Которых тепло и спокойно. Как мало мы любим
друг друга,
А время проходит, и вот уже многих не видим… Другие на
Смену. Они нас не знают. Иные – забыли. И нам не
Припомнить тех многих, с которыми были знакомы. Они в
Нас остались, навечно в памяти нашей – хоть зыбко, но
Все же встают перед нами ушедшие годы: деревья, река,
Дом, улица, взгляд, тембр голоса, песня, строка, радость
Свидания и поцелуя, которого ждешь и который так
Неожиданно сладостен и первобытен сам по себе…
О, только в детстве впервые все ощущенья и навык
Познанья, когда образуются связи, восторг, упоенье
Прекрасным и отрицание смерти, зажмурив глаза – не
Хочу ни видеть, ни слышать, ни знать. С детства, да, с
Детства идет отрицание смерти со всхлипами в горле,
Отчаяньем и непонятным упорством, обидой той силы,
Когда на любовь отвечают издевкой. Ведь только ребенок
Так жаждет любви безусловной за то, что он мал и
Беспомощен, мал и зависим и сам может только любить,
Мир открывая с любовью в объятьях —
любви материнской,
Хранимый теплом и опекой, жизнь отдающей, всегда
Готовой отдать ради дитяти.
IV
В этом ли смысл начинания, первого с миром знакомства,
Тех ощущений, которыми зыблется детство, мира,
Улыбкой, смехом согретого, и любопытства, и удивления:
Что это? Как? А это? Так много вопросов. И точны ли
Ответы? В них мир обозначенный полнится в чистом
Сознании, незамутненном, в котором инстинкты и…
Предков залеплены соты, сокрыты в таинственных кладах,
Печати на них вековые. До них ли ребенку? Но винами
Бродят они в подсознании, темными винами, терпким
Настоем, из малости, глазом невидимо, там до рождения в
Тайном смешении нового в старом, в стремленье повтора,
Не равного сумме, но вечно иного, иного и все же в
Смешении крови изъятости из своего и другого в зачатии
Третьего как повторенья, хотя бы в намеке, в похожести;
Напоминанием юности нашей, усладу даря и забот
Прибавляя, от коих стареем, но радость привносят
в жизнь
Дети, и любим, страдая.
V
И эта малость сознания слабости сил и желаний.
Обиды нас мучат? Обиды на близких? Ведь только и можем
Обижаться на тех, кого любим, кто рядом. Чувство вины?
Совести муки? Осознанье значения сущности нашей? Как
Без этого жить? Соблазны, соблазны нас отвлекают: вот
Это иметь или это и то… Ребенок так тянет ручонку к
Игрушке той, что ярче, красивее всех, но занят бывает ею
Недолго – другую подай, и другую, и третью…
Вот зачинается день ярко иль скупо. Привносим в него —
С чем утром проснулись, и ночь наступает,
и будет ли новый?
Ах, страсти! Сокрыться в любовных объятьях желаем и…
Ищем того, кто нас выбрать готов, не зная, какие угрозы
Таятся в притирке друг к другу и как неизбежно страданье;
Так будем к смиренью готовы, как к смерти… Когда
Заболел, ничего нам не нужно и мысль о счастливости
Дней нас греет, дней до болезни…
А в старости? Только покой нам и нужен, и мысли о
Бренности жизни, о смерти довлеют, о том, как мы жили,
Стремились к чему и подвластны ли были страсти уму?
