Даже не знаю, сколько я простояла в шкафу, маясь от волнения и скуки. Ноги ужасно затекли, размять их не было никакой возможности из-за ограниченного пространства. В конце концов, почему я должна вообще слушаться своего похитителя? Почему должна сидеть в шкафу, как какая-то любовница? Бр-р.

Я пыталась отвлечь себя идиотскими шуточками, но все равно вновь возвращалась к вариантам того, почему оказалась тут, а именно в шкафу, явно спрятанная для чего-то или… от кого-то?

А что, это мысль. Может же быть такое, что эльфам удалось сбежать и капитан боится, что они отправятся на мои поиски и найдут меня. Так это же именно то, что мне нужно!

В носу нещадно зачесалось именно в тот момент, когда я попыталась открыть дверь и поняла, что изнутри она, похоже, не открывается. Мой чих был таким громким, что показалось, весь шкаф содрогнулся.

Я зажала нос и рот рукой и замерла, прислушиваясь. Того, что творилось вне шкафа, не было слышно от слова совсем. Возможно, про меня забыли?

Но нет.

Видимо, мой чих все же был и правда выдающимся, потому что дверь шкафа открылась. Поморщилась от света, так как глаза уже привыкли к темноте, и не сразу смогла разобраться, кто стоит передо мной.

Я проморгалась.

Высокая фигура в черном одеянии стояла почти вплотную ко мне, такая высокая, что я упиралась лицом куда-то в район груди. Пришлось задрать голову и тут же отшатнуться, путаясь в висящих кителях, потому что прямо на меня был направлен изогнутый меч. Сабля? Секира? Плевать, как это называется, главное это острое и с легкостью может меня проткнуть.

— Здр-расте…

От страха очень хотелось присесть, если бы было куда, я бы так и поступила. Передо мной возвышался явно мужчина, в черных многослойных одеждах на арабский манер. Что-то подобное я видела в фильмах у бедуинов или шейхов. На голове тюрбан, лицо скрывала черная ткань, оставляя открытыми только глаза.

Невероятной красоты глаза.

Кожа у мужчины была явно смуглой, а вот глаза светло-серые, со стальным отблеском звезд, будто перламутровые. Я залюбовалась этими глазами, словно утонула в них.

— Кто такая ты? — Голос у мужчины был низким, как и его одежды, явно с восточным акцентом.

— Пленница, — неуверенно выдавила я.

Непонятно, что это за мужчина. С добром он пришел или с худом. Оружие он опустил, видимо, расценив, что я никакой опасности не представляю, но дружелюбностью от него все равно даже не пахло.

— Выходи.

Не прорычал, не прикрикнул. Чем меня невероятно удивил и расположил. Не знаю даже почему. Исходило от этого «бедуина» какое-то умиротворяющее равнодушие и спокойствие. Хладнокровие.

— Ты женщина. — Бедуин оглядел меня с ног до головы. — Почему мужская одежда на тебе? Обман это. Зачем?

— Я не хотела никого обманывать, просто иной одежды у меня нет. Я гражданка империи, мой муж — коммодор имперской армии. Меня похитили утырхаи. Их капитан запер меня здесь, — выложила все как на духу. И пускай то, что я принадлежу жителям империи – ложь, и про мужа тоже. Возможно, это все сыграет мне на пользу, должно же хоть когда-то повезти в этой истории.

— Поплатится он, мерзкий, жадный утырхай. Идем. — Если меня на мгновение и посетила мысль, что этот мужчина пришел мне помочь, она тут же испарилась, когда на моей руке сомкнулись сильные пальцы. — Не любит мой хозяин, когда обманывать его хотят. Идем.

Незнакомец, в отличие от утырхаев, меня не поволок, а уверенно и настойчиво зафиксировал рядом с собой, придерживая чуть повыше локтя. Больно не было, но мужская сила чувствовалась. Если я вздумаю вырваться, у меня вряд ли что-то получится.

— Задумаешь если сопротивляться, мне ударить тебя придется, поняла?