Земля навалилась всем сразу, и прошлым и настоящим, и для Нэи места не находилось, и обнимая её сильно-сильно, он словно хотел опять втиснуть её туда, где она была на Паралее. Но и Нэя как-то не очень стремилась туда втиснуться, была пассивна, как будто ожидала кого-то другого, а не его. Это было предчувствие, их общее, будущей разлуки. Отчего так происходило, что он мог любить эту женщину – загадку для научного сообщества Земли, да и для него тоже – Нэю, только после длительных разлук? Всегда случающихся, вроде бы и не по их желанию, и всегда порождающих новый цикл их любви, более сильной, более глубокой, чем была предыдущая фаза.

Выплывающая из раскручивающейся памяти Ксения, так мало и имевшая уже сходства с женщиной встреченной сегодня, ужинающей в компании с невыразительным мужичком, нисколько не мешала его любви к Нэе, а сама Нэя не мешала жалости, вздрогнувшей навстречу глазам Ксении, в которых заметался страх. Что означал страх? Страх чего? Она тогда кричала:

«Ты всё равно будешь моим! Вернёшься ко мне»! – Но вот вернулся, но не к ней, и её так и не стал.

Нэя думала о многих сразу. О покорно ушедшем Франке, об Антоне. О том бритоголовом Рудольфе, которого оставила на Паралее. Земля вернула ей чужого и другого человека Двойника с волосами неизвестного ей человека, с глазами, устремлёнными помимо неё, и только его руки остались прежними, и его горячее естество было то же самое, а радость как бы и ущербной. Кто-то уже успел от этой радости отщипнуть, думая, что она, Нэя, ничего не заметит.

Из-за облаков вынырнула Луна, всё также таинственная подательница ночного света, источник, так удивившего Нэю, перламутрового свечения. В ней, почти ещё незаметная, уже была щербинка, она чуть-чуть умалилась. Отчего же так произошло? Сбывалось предсказание сгинувшего в бездне иных миров Хагора? Появление рыжеволосой женщины? Но настолько она была и не проявлена в Нэиной реальности, настолько далека была и ни на что не могла влиять. Там, в ресторанчике, она провалилась в свою личную пустоту, не подала ни единого нейро – энергетического всплеска, способного задеть, не говоря уж о некоем серьёзном излучении опасности. Нет. Не в ней было дело. Она, как и Хагор, была в прошлом и несуществующем времени, а то, что ухватилось за край Нэиного света, было здесь, было реально.

– Руд, – Нэя перебирала незнакомые пряди волос, – ты уже отчасти и не мой. Но чей? А я так ждала, так мечтала о неведомой и волшебной любви на Земле. А выходит, что там, в подземельях Паралеи и была вершина нашей любви? А тут – спад? Земля отнимает тебя, как и предупреждал Хагор.

– Хагор? Когда он тебя и предупреждал? О чём ты? Что тебя не устраивает во мне?

– Всё меня устраивает. Мне не хватает твоей полноты. Ты же всегда всё чувствуешь во мне, а я в тебе. Ты забыл?

– Тебе, как и мне, сложно адаптироваться к Земле. Даже несопоставимо со мной тебе тяжелее. От этого в тебе упадок чувственности. Вообще сил. Я как любил, так и люблю. И хочу тебя одну. Что тебя разочаровало? Тебе не нравится наш дом? Увидишь ещё, как мы с тобой украсим его. Сейчас он пуст, от того тебе не очень уютно. Мы поедем путешествовать, будем вместе восстанавливаться. Мне предоставлен отдых. Впереди у нас целый мир, наш земной, мною забытый, тобою неизведанный совсем. Твоя тоска пройдёт.

Это было убаюкивание, отвлечение от тех следов, что оставила в нем некая женщина, и Нэя эти следы, неосязаемые, осязала своими волшебными пальцами на его любимой груди, губах, и на всем остальном тоже. Нет, его напряжение не стало меньше, но оно было ровно и привычно спокойным, а должно было пульсировать сумасшедшими толчками, как это было в те, никогда незабываемые моменты, – в спальне Гелии, в клинике Тон-Ата, в подземелье после их последней разлуки, и в её сиреневом кристалле тоже. А сейчас она ощущала подстывшее течение той прошлой страсти, вошедшей в привычное русло и уже с уклоном в сонную успокоенность. И это после трёх месяцев разлуки? Не считая звёздного сна перелёта.