– Доктор помог мне освоить земную универсальную машинку для шитья, – похвалилась она, не чувствуя, что губы испачканы фруктами. Доктор, полный умиления, протянул ей салфетку. Она поняла его жест и вытерла губы. – Это невероятно сложно, такое вот творчество, – сказал он. – И разобраться в машине мне пришлось на пару с одним дизайнером одежды, которого я и пригласил для помощи. Удивительно, но Нэя разобралась во всём быстрее нас, двух мужиков.

– Да ты как отец родной, – сказал Рудольф. – Да и не всякий отец таким бывает.

Покидать Нэю Франку было не просто. Не хотелось ему уходить. Он всё тянул время, хотя разговор иссяк, не поддерживаемый Рудольфом. Наконец он встал, вежливо и как посторонний кивнул только Нэе, после чего ушёл, не попрощавшись с Рудольфом. Значит, он ничего ему не простил из прошлого. Но Нэя была рада его уходу, тому, что они остались вдвоём с Рудольфом.

Она сама обняла его за талию, полезла к губам, погружаясь в полуобморочное состояние от его ответного захвата своих губ. И только его прикосновения, незабытый любимый запах, держали её на кромке реальности. Его рука скользнула выше, к груди, почти не касаясь, только осязая ткань нового платья, и Нэя подумала, что если она встанет сейчас, то ноги не смогут идти, став непослушными. Это было как в «Ночной Лиане» по своей запредельной остроте, но тут не Паралея, и так как там вести себя нельзя. С причёской он был другой, молодой и лучезарный, как будто бритый череп придавал ему нечто угрожающее и вечно суровое, чему она, привыкнув давно, всё же никогда не давала такой осознанно негативной оценки. На Троле ей никогда не удавалось представить его с волосами, как она ни старалась.

– Ты будешь теперь земным ангелом? – спросила Нэя, охваченная стремлением покинуть это место поскорее, чтобы оказаться за стенами их земного жилья. – Руд, разве это ты?

– Это я, – он выпил её коктейль. Прикасаться к нетронутому бокалу Франка он не захотел, а заказывать себе что либо не имело и смысла. – Но ангелом я не буду. Сегодня уж точно. Да и потом вряд ли. – И он сразу под столом поднял подол её платья. Нет, он совсем не изменился. Она сжала колени, заливаясь счастливым смехом.

– Даже не знаю, сможешь ли ты меня выдержать сегодня. Я переполнен тем, что жажду тебе отдать, – и это было так похоже на него.

– Я выдержу, – ответила она.

– Да куда ты и денешься. У тебя разве есть выбор?

Он с любопытством озирался вокруг. Его ноздри нервически подрагивали, что было у него признаком сильного, как положительного, так и отрицательного напряжения чувств.

– Ты ешь, – Нэя заботливо пододвинула к нему свои нетронутые тарелки с закусками. – Доктор заказал на троих. Ты не голоден?

– Да я за все эти месяцы вообще утратил вкусовые ощущения. Что ни ем, всё как сено. Или я отвык от земной еды, или так скучал по тебе, что пока не попробую тебя, не смогу нормально функционировать во всём остальном. – Даже не смотря на всеохватную свою радость, Нэя отметила его грубую чувственность. Он раздвигал под столом её колени, суя туда нетерпеливую руку, и Нэя с лёгкой грустью, сожалением сравнивала его напор с нежностью и ласковой тонкостью доктора, так поспешно их покинувшего.

– Тебе нравится моё платье, милый? – спросила Нэя, – я как чувствовала, что увижу тебя сегодня. Я вложила в него всю свою любовь и тоску по тебе.

– Ты прекрасна, как всегда, как везде. Но я хочу только одного, стащить его с тебя поскорее. Мы идём? Здесь же скучно. Это стариковский ресторанчик, самый тишайший в городке. Ты знаешь о том, что я родился в этом городке? И тут живёт моя мать? Завтра навестим её. Или нет. Вряд ли я и захочу завтра вылезать из постели. Послезавтра, пожалуй.