Новая семья вошла в гостиную, и Эстер села в кресло у камина напротив Джона. Малыш Джон уселся на ковре перед огнем, а Фрэнсис замешкалась, не зная, какое место ей выбрать.

Ни на кого не глядя, она присела на колени перед теплым огнем, потом медленно откинулась назад, пока не оперлась о ручку кресла, где сидела Эстер. Та осторожно опустила ладонь на затылок падчерицы и почувствовала, как она напряжена. Но под ее рукой девочка расслабилась, доверилась ласковому прикосновению мачехи и откинула голову.

– Мы будем счастливы, – тихонечко пообещала Эстер своей храброй маленькой падчерице. – Все будет хорошо, Фрэнсис.

Когда пришло время отправляться спать, все домочадцы собрались на вечернюю молитву. Джон прочитал ее по новому молитвеннику, наслаждаясь ритмом слов и ощущением покоя оттого, что каждый вечер, в одно и то же время, произносились одни и те же слова. Домочадцы, которые при Джейн молились вслух и свободно высказывали все, что думали, теперь слушали, склонив голову. Когда молитва подошла к концу, все занялись обычными делами – заперли двери на ночь, потушили везде огонь и задули свечи.

Впервые Эстер и Джон вместе поднялись по лестнице в большую спальню. Там их ждала горничная.

– Кухарка сказала, что вам нужно помочь снять платье, мисс Эстер – госпожа Традескант, простите!

Эстер покачала головой:

– Я сама.

– И кухарка прислала вам поднос, – настаивала горничная.

На кухне явно были уверены, что свершившееся событие заслуживало, чтобы его отметили более пышно.

– Она сварила для вас свадебный эль, – сказала девушка. – А еще тут пирог и вкусный черничный пудинг.

– Спасибо, – проговорила Эстер. – И поблагодари кухарку.

Джон кивнул, и горничная вышла.

Они посмотрели друг на друга, их смущение развеялось благодаря вмешательству горничной.

– Они там явно думают, что мы сейчас должны петь песни и пировать, – сказал Джон.

– Может, они думают, что это им сейчас самое время разгуляться, – проницательно заметила Эстер. – Думаю, что в этих двух кружках далеко не весь свадебный эль.

– Хочешь выпить? – спросил Джон.

– Когда буду готова лечь в постель. – Она старалась, чтобы ее речь звучала так же легко и беззаботно, как и его слова.

Эстер подошла к кровати и взобралась на нее. Она не задергивала полог перед ним, но ухитрилась снять платье в его тени и, не вызвав смущения, надеть ночную рубашку. Она появилась из-за полога с еще не распущенными волосами, чтобы положить свое парадное платье в пресс в изножье кровати.

Джон уселся в кресле перед огнем, попивая свадебный эль.

– Недурно, – похвалил он напиток. – А есть еще и пирог.

Эстер подняла свою высокую кружку и села напротив него, спрятав ноги под ночную рубашку. Она попробовала эль. Он был крепким и вкусным. Пьянящее ощущение легкости сразу же растеклось по жилам.

– Эль и в самом деле хорош, – сказала она.

Джон рассмеялся:

– Думаю, он соответствует своему назначению. Я нервничал больше, чем в свой первый школьный день, а теперь чувствую себя прямо как петух в курятнике.

Эстер вспыхнула, услышав эту нечаянную непристойность:

– Ох.

Джон уткнулся в свою кружку, смущенный не меньше, чем новобрачная.

– Ложись, – коротко сказал он. – Я сейчас приду к тебе.

Она ступила узкими белыми ступнями на пол из простых досок и пошла к кровати быстрой мальчишеской походкой. Джон не повернулся, когда она легла. Он подождал, пока она устроится в постели, потом встал и задул свечу. Он разделся в полутьме и натянул ночную рубашку.

Эстер лежала на подушке, освещенная единственной свечой и мерцающим огнем в камине. Она распустила темные волосы, и они разметались по наволочке, источая приятный аромат. Внезапная боль и тоска по потерянной жене Джейн и по той серьезной страсти, которую они разделяли, охватили Джона. Он обещал себе, что не будет думать о ней, он боялся, что мысли о Джейн безвозвратно погубят его первую брачную ночь. Но когда Джо увидел Эстер в своей постели, он почувствовал себя не новобрачным, а скорее неверным мужем, вдобавок не получающим от измены никакого удовольствия.