Лэрина училась на втором курсе. По своим способностям она могла закончить школьную программу экстерном и опередить своих ровесников в программе обучения. Но по законам Идиллиума все ученики должны были быть одного возраста. Детство – ключевой этап в формировании личности, и даже если знания какого-либо ученика превосходили по уровню знания других учеников, считалось, он должен пройти все стадии развития и пережить все события со своим классом, чтобы ощущать себя частью целого. У Лэрины оставалось много свободного времени, поэтому она успевала изучать другие предметы, которые не входили в программу обучения. За постоянную тягу к знаниям ей дали прозвище «Лирик», что не имело ничего общего с поэзией. «Лирик» расшифровывалось как «Лэрина плюс иик».

В Идиллиуме не было связи с Большой землёй, но была внутренняя сеть с огромной базой данных. Можно было изучать всё, что тебе хотелось – никто не запрещал. Большинство предметов в школе и колледже были гуманитарными, на точные науки выделялось мизерное время, да и преподаватели были посредственные. Подобный дисбаланс в обучении был продиктован внутренним рынком труда. Идиллиум был местом, где творчество дышало полной грудью.

Ещё в двенадцать лет Лэрина поняла, что сильно отличается от обитателей Идиллиума. Она считала себя равной по способностям с ииками и хотела претендовать на их рабочие места, что было полным абсурдом. Все знали, что никто из людей не сможет сравняться с ииком в быстроте и точности вычислений. Люди могут подавать идеи, вносить корректировки в курс, но не проделывать всю работу за ииков. Да и не было в этом никакой нужды. Жителям требовалось развивать своё воображение, освободить его от тяжёлых оков, в которые заковала их Большая земля. Но Лэрина была другого мнения: она считала, что искусственный интеллект притесняет человека и диктует ему свои условия существования.

Лэрина впервые чувствовала себя настолько беспомощной. Вопросы сыпались отовсюду. В один миг она стала знаменитой, но причину своей успешности не принимала. Им нужна была интрига, а что может быть интереснее трупа, обнаруженного на пляже? Она только и успевала произносить: «Я… Я…» – но закончить предложение не давали. Ей хотелось выбраться из этого жаркого, похожего на удавку круга, но выход надёжно спрятался за спинами кричащих во всё горло учеников.

Она увидела его издалека. Высокий, с твёрдым выражением лица, полный решимости Арман вошёл в круг, мёртвой хваткой схватил её за руку и вытащил из западни. Они побежали что было мочи в противоположную сторону от толпы.

– Я тут подумал: если ты уйдёшь из Идиллиума, то я пойду вместе с тобой. Ты не справишься одна в Большом мире, – произнёс он, смотря на запыхавшуюся от беготни подругу.

– Договорились, прихвачу тебя с собой. Почему они атакуют только меня? – поинтересовалась Лэрина.

– Я всё свалил на тебя, – сознался он, правда, без доли сожаления. – Сказал, что был в ступоре и ничего не помню.

– Вот ты гад!

– Это тебе наказание за то, что опаздываешь.

– Занятия ещё не начались!

– Ты пришла позже, чем мы договаривались, и оставила меня одного отдуваться.

– Откуда мне было знать, что все придут так рано? Ладно, будем считать, что поквитались. Долго нам ещё прятаться под лестницей и говорить шёпотом, как думаешь?

– Через пять минут начнутся занятия. Первое – «Анатомия личности»?

– Да. Надо держаться вместе и наблюдать за всеми.

– Я только за. Насколько близко будем держаться? Вот так нормально? – спросил Арман, притянув её к себе.

– Дурак! Убери от меня свои тощие пальцы.

– Ты всё ещё пахнешь морем. Мне нравится.