– Ясно, спасибо, – сухо поблагодарила девушка и двинулась в указанную сторону.

– Мисс О’Фаррелл, постойте. Ещё кое-что еще, – Имир быстро нагнал Лилит. Его смуглая рука легла поверх её. Девушка вскинула брови и замерла, неспособная даже возмутиться. – Она – тёмная. Не слушайте её. Если… она скажет что-то странное или… страшное – тут же идите ко мне.

– Вы ведь сказали, что не знаете причины всеобщего ажиотажа. Это женщина? Кто она?

– Я сказал, что не понимаю, зачем люди идут туда. Но причина мне известна. Если ваш брат там, берите его и уходите как можно скорее. Она не скажет вам ничего из того, что вы хотите услышать.

– Ничего не поняла. Объясните толком…

Но в этот момент из-за двери за спиной мужчины появилось лицо молодой женщины, которая до этого показалась дворянке обиженной. Сейчас же в её глазах отчётливо читалось беспокойство. Лёгким движением руки она поманила торговца внутрь. Её длинные пальцы слегка подрагивали.

– Простите, мне пора. Берегите себя, – бросил Имир и, крепко сжав протянутую девушкой руку, зашел обратно в лавку.

Отлично, подумала юная О’Фаррелл, стараясь унять внезапно громко застучавшее сердце.

В таверне всегда было полно народу, так как это было единственно место в городе, где подавали вишнёвый эль. Однако в предзимние дни даже такое шумное место превращалось в безжизненную пустошь. Обычно отражавшийся от стен свет фонарей придавал таверне загадочный вид, но теперь, когда свет погас, было видно старое облезлое покрытие мышиного цвета. Железные решетки на окнах придавали всему этому особенно жуткий вид.

И всё же это не останавливало людей, толпившихся на входе. Лилит замерла чуть в отдалении и поморщилась от мысли, что нужно лезть в эту кучу. Вилла вполне могло внутри не оказаться. Но не проверить было бы глупо. По крайней мере, в это место точно не заглядывает мать, что делает его весьма привлекательным в глазах сбежавшего мальчишки. Дворянка постаралась осторожно вклиниться между двумя тучными женщинами, и они тут же взорвались колкостями и возмущениями. По мере продвижения девушка выслушала о себе столько нелестного, что хватило бы на целый год.

Внутри было тепло, стремительно перетекающее в «душно». Хотя, к удивлению девушки, в воздухе не стояли запахи алкоголя и табака, обычные для подобных заведений. У дальнего столика двое что-то негромко обсуждали за кружкой пива. Лилит кинула на них быстрый взгляд, концентрируя внимание на том, что привлекло сюда сегодня такую кучу людей: облокотившись на деревянную столешницу, у барной стойки стояла хозяйка таверны и вела напряженную беседу с незнакомой посетительницей лет тридцати. Сначала дворянка не поняла, что в ней такого особенного, за исключением малого количества одежды для столь холодной погоды. Оголенные плечи и едва ли скрываемые юбкой ноги всегда привлекали мужское внимание. Однако, приглядевшись, Лилит заметила особенности внешности женщины: смуглая кожа, темные волосы, золотые браслеты и кольца. О’Фаррелл охнула и попятилась, наступив мужчине, стоявшему позади неё, на ногу. Мысли о брате сразу вылетели из головы.

«Южанка».

Нет, иностранцы не были редкостью в Антисе, и людей с такой экзотичной внешностью можно было, хоть и редко, встретить на улице. Но внимание Лилит привлекла другая деталь. Пройдя чуть вперёд, так, чтобы наблюдать за женщиной сбоку, девушка убедилась в верности своих предположений: посетительница была гадалкой. Её глаза на протяжении всего разговора с хозяйкой были закрыты, а руки в толстых кожаных перчатках лежали поверх рук собеседницы. Поговаривали, что кисти гадалок исписаны руническими письменами, благодаря чему они читают будущее человека. Более того, у незнакомки отсутствовала обувь. Лилит даже огляделась по сторонам, надеясь заметить пару осенних сапог, но ничего не нашла. Теперь всеобщий ажиотаж себя оправдывал.