– Война с тайпинами затягивается. Вскоре мы надолго застрянем у Нанкина, – задумчиво проговорил он, отпив редкого сорта жасминовый чай. – Армия крепка духом, пока получает деньги. А у нас они заканчиваются. Казна в Пекине давно пуста. Но мы должны вовремя платить нашим солдатам. Это мой долг. У тебя хранится часть наших денег, – генерал молча обвел взглядом обеденный зал. Он впечатлял своей красотой и богатством убранства.

Чжан Сяолунь намек генерала понял с полуслова и тут же вызвал к себе управляющего финансами, господина Сяо Давэя. Увидев столь важных гостей, тот отбил им множество самых почтительных поклонов и застыл, склонив голову.

– Дядя, сколько денег вам выдать? – спросил Чжан Сяолунь.

– В этом месяце двести тысяч лян. В следующем не меньше, – ответил генерал.

– Господин Сяо, немедленно подготовьте необходимую сумму, – отдал распоряжение Чжан Сяолунь.

В ответ господин Сяо раскрыл толстую книгу, в которой записывались все доходы и расходы, дошел до последней страницы и со вздохом выдохнул:

– Мой господин, у нас нет таких денег. Расходы перекрывают доходы.

– Что?! – воскликнул в удивлении Чжан Сяолунь.

– Я не хотел вас огорчать господин Чжан, но это так. Уже три последних месяца. И долги наши растут, – управляющий стоял с согнутой головой. А генерал Мао неожиданно громко расхохотался. Взгляды, обращенные на него, были полны недоумения: «Что смешного здесь?»

Отсмеявшись, генерал обратился к племянику.

– В жизни я встречал много странных и смешных людей, но такого, как ты, в первый раз. Как ты сумел прокутить столько денег?!

– Сам не понимаю, – заикаясь от страха, промолвил Чжан.

– Мы доверили тебе наши деньги, а ты промотал их! Тебе мало отрубить голову! Тебя следует разрезать на сто мелких кусочков.

Чжан хорошо знал своего дядю. Глазом моргнуть не успеешь – голова с плеч долой.

– Я все продам, буду есть чешую рыбы, но деньги верну, – клятвенно заверил присутствующих Чжан Сяолунь.

Генерал подошел к племянику, готовому вот-вот потерять сознание от страха, и вырвал с его головы длинный волос.

– Твоя жизнь теперь висит на волоске. Храни и помни, – генерал положил волос в сияющую белизной фарворовую чашку на огромном круглом столе и вышел из обеденного зала. Вслед за ним, одарив сникшего Чжан Сяолуньа презрительными взглядами, удалились пятеро его верных соратников.

«На свете нет ничего дороже жизни, а деньги я еще заработаю, – повторял себе под нос Чжан Сяолунь, срочно распродавая припрятанные на черный день драгоценности, поместья, наложниц. Он вернул генералу больше положенного – миллион лян серебра, и у него еще осталось достаточно, чтобы не питаться одной чашкой риса в день.

Генерал Мао оценил старание племяника искупить свой позор и через какое-то время вызвал его к себе на разговор.

– Ты не потерял своего лица. И мне следует по достоинству отблагодарить тебя.

Сердце Чжана запрыгало от радости – он снова в милости у дяди!

– Нет, дядя, я не стою даже промелькнувшей мысли в вашей светлой голове. Сотрите мое имя из своей памяти, как волна смывает слово, нарисованное на песке.

– Сяолунь, на этом свете мало людей, которые готовы искренне исправлять свои ошибки. Не ценить их, значит увидеть в реке золотой самородок и не поднять его. Слушай меня внимательно и не удивляйся. Я выбью для тебя должность уездного правителя в Чаньане, – заметив недоумение на лице племяника, он пояснил, – это в провинции Шэньси, неподалеку от столичного города Сиань. В этой провинции проживает много дунган, слишком много. Народ крайне беспокойный, но не бедный. Настала пора избавиться от него.