Невесть откуда взявшийся мотылёк низко и неровно порхал над землёй. Он то присаживался на листочки, которые, поднатужившись, поднимали растущие травинки, отчего они пригибались к земле, то снова взлетал. Было похоже, что он что-то ищет. Вспорхнув повыше, мотылёк вдруг замер на мгновение и, как нам показалось, радостно, подлетел к одеялу, к той стороне, которую порыв ветра уложил на куст крыжовника, росшего у забора. Освещённое яркими солнечными лучами, прихотливо лежащее одеяло напоминало небольшую, покрытую цветами лужайку. И до тех пор, пока мы не отнесли одеяло на застеклённую террасу, мотылёк далеко не отлетал от этой пёстрой лужайки, присаживаясь поочерёдно на один, на другой «цветок». Он то складывал крылышки, то раскрывал, шевелил усиками, словно недоумевал, почему эти красивые цветы неподвижны и источают совсем не цветочный запах. Но, поднявшись и сделав несколько кругов, он снова и снова возвращался.

Особенно ему полюбился большой пунцовый цветок с жёлтой серединкой – мотылёк и так, и эдак обхаживал его. Он ползал по нему взад и вперёд, взмахивая крылышками, и нам думалось, что он пытается лапками приподнять лепестки, расшевелить их, заставить трепетать, как и свои крылышки, на весеннем ветерке. Но тщетно!.. Когда вечером одеяло понесли в дом, мотылёк провожал нас, то залетая вперёд, то поднимаясь вверх, то выпархивая откуда-то сбоку.