Из еды у меня с собой был только сникерс, мамкины бутерброды я сточил еще днем. Я благополучно его прикончил, и завалился на кровать со скрипучим матрацем. Надо было основательно обдумать сложившуюся ситуацию, но через пять минут я уже спал мертвым сном.

Посреди ночи я проснулся от того, что где-то рядом били в барабан. Я перевернулся на другой бок, но заснуть не смог. Барабан бил размеренно. Негромко, но осязаемо, а еще слышалось монотонное пение. Я пролежал десять минут, потом встал, походил по квартире и обнаружил, что бой барабана доносится с верхнего этажа. Я лег, проворочался еще с полчаса. Барабан не только не утих, но даже ни разу не сбился с заданного ритма. Когда прошло еще пятнадцать минут под тот же аккомпанемент, я вышел из квартиры и поднялся на шестой этаж.

Было два тридцать ночи. Дверь мне открыл смуглый парень, укутанный в какие-то тряпки. Он был очень смуглый, что в контексте с тряпками навевало мысль об Индии или чем-то таком. В итоге так оно и оказалось. Парень смотрел спокойно и приветливо. Еще поднимаясь по лестнице, я намеривался с пол-оборота засадить в пятак тому, кто откроет дверь, но увидев парня, почему-то раздумал. Мы постояли друг против друга, а потом он сделал приглашающий жест и молча ушел по коридорчику вглубь квартиры. Мне ничего не оставалось, как пойти следом. В полутьме мы миновали комнату, где я успел заметить как самого барабанщика, так и группу поклонников его таланта, которые расположились вокруг в самых замысловатых позах. Поклонники, видимо, и издавали то гудящее пение. Вообще, в этой квартире на каждом метре кто-то сидел или лежал, большинство в таких же замусоленных тряпках. По дороге до кухни я успел подумать, что это притон, где кучкуются иностранные студенты, и как потом выяснилось, тоже не ошибся.

На столе в кухне горело несколько тоненьких свечек. Парень налил в стакан какой-то бурой жидкости из бутылки и протянул мне. Я сел на хилую табуретку, взял стакан и выпил. На вкус это была смесь текилы, ванильного сиропа, кетчупа и соляной кислоты. Горло продрало так, что глаза полезли на лоб. Парень вопросительно глянул на меня, и налил еще. Я выпил снова. Эффект оказался мягче, приятнее.

– Карамчанд, – сказал парень и протянул мне узкую ладонь.

Я пожал ее.

– Боня. Что это у тебя такое едреное?

– Фенибон называется, эксклюзивная вещь.

Потом он взял толстенную коричневую чипаросину, прикурил, затянулся и передал мне. Я только слегка вдохнул, как едкий дым хлынул в легкие.

– У меня завтра медкомиссия.

– Это ничего, – сказал мой новый знакомый, – утром будешь, как огурчик.

Через полтора часа мы все еще сидели на кухне, но я совсем не заметил, как пролетело время. Свечки на столе горели и почему-то не кончались.

– Поэтому я тебе и говорю: проблема людей в том, что они слишком зацикливаются на своих проблемах, – выдал очередную сентенцию Карамчанд. – Если освободить сознание от тучи бессмысленных колебаний, и позволить энергии вселенной наполнить душу и тело, ты увидишь жизнь в совершенно новом свете. Многое покажется недостойным внимания, а многое откроется с неожиданной стороны.

– Трава забойная, – сказал я, сглатывая наполнивший горло дым.

– Ох, Бонь, какое ты дитя материальной цивилизации! – приветливо улыбнулся мой новый знакомый. – Это не трава забойная, это ты сам заглядываешь внутрь себя. Кстати, один из способов медитации. Тхали будешь?

– Буду. А что это такое?

– Типа рис с овощами.

Карамчанд поставил на стол закопченную сковородку, а рядом положил тонкую лепешку.