Губы дрожат, подбородок тоже, и в следующий миг реву в голос.

— Кто меня такую некрасивую полю-ю-юбит… Судьба меня не лю-ю-юбит… — жалость к себе в полной красе.

Впрочем, долго унывать не в моих правилах. Через три минуты отчаянных рыданий, стираю влагу с отвислых щёк, и боевой дух вновь воскресает. Вскакиваю, ругаюсь, а содрав комбинацию к чертям, столбенею.

Глотаю воздух, как выброшенная на берег рыба.

Святая Богородица! Мистику люблю, но не до такой же степени!..

Розовые стринги, конечно, элегантная вещичка, но не на…

Пошатываюсь и почти грохаюсь на крышку унитаза.

Доходит, наконец, откуда дурдом нарисовался.

— Зелье. Однозначно, зелье! Оказия тут точно ни при чём.

5. Глава 3

Судьба издевается! Я любовь ждала, а не страшилу в зеркале!

Неожиданный звонок в дверь тормозит подступ помешательства. Сквозь лёгкое марево перед глазами в очередной раз глянув на своё отражение, где посреди ванной комнаты стоит кошмарное явление любительницы сдобы и фастфуда, вздрагиваю всем телом — и нешуточные объёмы колышутся в такт.

Всхлипнув от свалившегося несчастья — точно с зельем что-то напутала — стягиваю с розового чёрта-вешалки просторный халатик, подаренный на некий праздник подругой. Он мне нравится, хотя великоват. Кто же знал, что пригодится?

Шмыгнув носом, натягиваю на себя признак элегантности и, еле завязав поясок, в заторможенном состоянии, шаркающей походкой плетусь открывать.

По ту сторону двери на мой нецензурный «прикид», где тушка трёхслойная еле прикрыта неподобающе маленьким отрезком ткани, таращится лысеющий мужчинка в униформе с надписью «Электрик со стажем». У госслужащего рот открыт, губы подёргиваются, а словами, видать, подавился.

— Вам кого? — буркаю низким басом.

«Мамочка, родная, неужели то мой голос?».

Глаза визитёра блаженно расширяются и в следующий миг:

— Тебя, моя хорошая, сон мой оживший! — упав на колени, обхватывает мои голые ноги загребущими руками.

Попятившись, запинаюсь о ручные захваты и с грохотом валюсь на пол собственной прихожей. Незнакомец тут как тут: нависает сверху и смотрит преданным псом, почти вижу виляющий хвост и слюнявый язык.

— Слезь с меня! — начинаю вырываться, простонав от пострадавшего копчика.

А тот бормочет.

— Поцелуй, поцелуй, поцелуй…

«Что за бред?!»

— Убирайся, я сказала! — и для верности в челюсть заезжаю кулаком.

Охает и…

Блаженно улыбаясь, трётся носом о мой новоявленный пятый размер, приговаривая:

— Ещё-ещё. Какая любовь…

С ужасом улавливаю чьи-то шаги на лестнице.

Ближе, ближе, ближе…

Звук обрывается и неизвестный заходится кашлем.

— Да слезь с меня, чёрт побери! — пихаю треклятую лиану. Только бестолку. В глазах идиота разума ноль.

«Что делать? Что делать? Что делать? Что делать?!»

Помощь приходит извне. Пиявка с меня испаряется.

С шумом втянув в лёгкие воздух, возмущение сейчас задушит, поднимаюсь с пола пыхтя, как заправский паровоз. Выпрямившись, суетливо одёргиваю халатик и, остолбенев, наблюдаю такую картину. Висит безвольная кукла в воздухе, придерживаемая за шкирку сильной рукой моего спасителя, ножками подёргивает, глазками заигрывает, губками чмокает, будто до сих пор поцелуйчик просит.

«Совсем мужик ополоумел?»

Скольжу настороженным взглядом от свихнувшегося малого — роста в нём метр с кепкой — к человеку, чьи шаги ранее вогнали в панику. От габаритов нежданного спасителя перехватывает дух: почти два метра и не какой-нибудь хлюпик тонкокостный, а настоящий викинг. Выгоревшие на солнце волосы смотрятся немного неестественно в контрасте с сильно загорелым лицом. И на том застыла маска истого воина, спасающего даму от всяких непотребных личностей. Ярко-голубые глаза глядят пристально и сурово, а я желейной массой готова пасть к ногам «Мистера Совершенство».