— Тут главное печать, — кивнула феечка, имея в виду эту посыпку подписи. — Готово.

— И что теперь? — с робким любопытством спросил Супренский.

— Теперь мы команда, — провозгласила фея, взлетела к самой верхней полке книжного шкафа и взвизгнула, издав победный клич. — Йоохооу! Попался! Ты — мой штрафник-писатель, я — твоя фея-вдохновительница! Контракт вступает в силу с момента подписания! Аа-апчхи! Значит, правда. Фух… теперь можно на «ты».

— А?

— Начинаем работать!

2. 2. Я помню чудное мгновенье...

.

Фея вооружилась длинной блестящей антеннкой. Облетала кабинет-библиотеку и тыкала концом антенны во все углы. Писатель Владимир Супренский сказал бы, что это — волшебная палочка, но судя по действию, непонятный артефакт был именно антенной. Фея что-то замеряла и бормотала данные в «смартфей», как мысленно писатель обозвал ее фейский смартфон.

— Так-с, первым делом определим тебе в квартире рабочее место. И, разумеется, не здесь. Обстановка в библиотеке неблагоприятная для работы. Впрочем, вот этот уголок между двумя стеллажами годится для учёбы. Тут конвергенция потоков знаний завихряется в нужную сторону. Но для работы… Где ты обычно пишешь? Ах, что я спрашиваю? Разве не помню, что мне достался беспомощный лентяй! Но где, хотя бы, в прошлом ты написал больше всего полезного текста?

— Полезного? За школьной партой, — хмыкнул Владимир. — Хотя это можно считать полезным только условно. Конспекты в институтские времена я передирал там, у окна, сидя на подоконнике. А писал первый роман от руки на лоджии. Потом пытался сесть туда же с ноутбуком, но солнце… Мне нравилось работать на солнце, но экрану это совсем не нравится, абсолютно ничего не видно… Пожалуй, да! С этого и начался мой ступор. С выбора места.

— Место работы для писателя не так важно, как сам образ рабочего места, — поучительно сказала фея. — Уютно устроиться, снять нагрузку со спины и шеи, правильный свет, мелкие ритуалы перед началом… Удобное размещение клавиатуры. Надеюсь, ты хотя бы печатаешь не двумя пальцами?

— Печатаю я быстро и довольно грамотно, — скромно сказал Супренский. — Так где, по вашему волшебному фей-шую мне будет хорошо работаться? На кухне? В ванной?

Фея облетала всю квартиру, писатель шёл за ней.

— Вот здесь творческие излучения приемлемые, — феечка указала угол под окном на кухне. — Удачный угловой диванчик, стол рядом, можно вытянуть ноги, сидя с ноутбуком. Максимальное освещение от окна, ходики на стене создают рабочий ритм… И всегда можно следить, когда закипит чайник. Осталось поставить теневую защиту на экран, чтобы не слепило солнцем и можно приступать. Садись, возьми ноут.

— Но я не готов…

— Конечно, не готов. Я просто проверяю рабочее место. Длина диванчика и высота спинки подходят! Ходики можно приглушить, уровень шума слишком высок. Так… Это южное окно?

— Юго-западное.

— Идеально. Ты «сова» или «жаворонок»? Впрочем, что я спрашиваю, писатель-«жаворонок» вид редкий, в природе почти не встречается, культивируется в искусственных условиях. Запасное рабочее место сделаем в спальне. Если нахлынет, что ночью захочется что-то записать… держи возле кровати блокнот или отдельные листы бумаги. И ручку. И лампу. А лучше коробку спичек и свечку, это романтичнее. Ну как, сидеть удобно?

— Вполне. Как мне тебя называть?

— Нэта. А можешь обращаться «вдохновительница».

— Нет уж, раз неправильно называть тебя «о, моя муза!» — то лучше Нэта. А что это значит? Насколько помню, греческие музы имели много имён, исследователи никак не сойдутся, было их всего три, семь или девять… У муз было много поколений, не помню, кто там от кого произошёл, но Нэта, кажется была!