Эти два с небольшим часа тянулись, как столетия. Мы с Софи сидели в ожидании и напряжении, почти не дыша, и прислушивались к каждому шороху. Были слышны только возня мышей в доме, лай собак снаружи да наше дыхание.

Прошло много времени, прежде чем дверь открылась. На пороге стояли двое – Анри и незнакомец. Пришелец кивнул головой и оглядел Софи, а затем пристально взглянул на меня. На его лице была маска из кожи, натянутая до самых глаз, и войлочная шляпа с узкими полями. На плечах – накидка, за широким ремнём на его животе я разглядел два стилета, а за спиной незнакомца – меч или саблю. В его глазах и осанке я уловил нечто знакомое и тут же отогнал эту мысль, но тем не менее напрягся. Так мы простояли молча секунд двадцать.

Незнакомец попросил Анри проводить его, и они оба вышли, в глазах ночного гостя я успел уловить радость, улыбку. Да-да, именно улыбку. Раньше я немного изучал психологию и понимал, как улыбаются глаза. Когда Анри и незнакомец вышли, мы с Софи выдохнули с облегчением и грохнулись на лавки.

Анри вернулся минут через пять очень взволнованным и попросил Софи принести вина. Он разлил вино в три кружки, предложил выпить стоя, при этом сказал: «Это наша последняя ночь вместе и здесь!». Задумчиво постоял, а затем, не глядя на нас, направился в сторону чёрного хода.

– Мы возвращаемся по домам? – радостно крикнул я ему вслед.

Он не ответил, а только сильно хлопнул дверью.

Спустя некоторое время Анри вернулся и проговорил трясущимся голосом, едва сдерживая слезы: «Нет, мы с тобой уходим, но не домой. А Софи остается жить здесь, она теперь полноценная хозяйка всего-всего и вольна распоряжаться своей жизнью на своё усмотрение!».

Всё стало ясно. Теперь уже мы зарыдали все втроём и обнялись. Анри взрастил Софи, а я уже успел привыкнуть к ним обоим, они мне стали родными, так как другой родни здесь у меня не было. Я вообще не мог представить, что настолько сильно к ним привыкну.

– Давайте ложиться отдыхать, а прощаться будем завтра! – утерев слезы, сказал хозяин дома, и мы разошлись по своим постелям.

Сон совершенно не шёл, я лежал, буравя глазами темноту, и даже не представлял, что будет дальше. Подумал о незнакомце: глаза, эти глаза… И почему они меня так удивили? М-да, я совсем потерял покой. Я уже привык к тому, что задавать лишних вопросов не нужно, Анри всё рассказывал мне, когда считал необходимым. Мысли путались, одна наползала на другую, я думал о доме и семье, о том, что будет дальше. Весь этот салат из мыслей перебивал и давил шум, шум адреналина.

Я слышал, как плакала Софи, а Анри что-то всю ночь шил и клеил вонючим клеем. Я пытался напрячь мозги, чтобы мысленно увидеть дом и семью, услышать голоса родных, но тщетно. Мысли о том, что будет дальше, не давали мне покоя, казалось, что от волнения даже поднялось давление. Так я провалялся до утра, сон не пришёл, и я, одевшись и обувшись, сел, как солдатик, на край койки, дожидаясь, когда Анри начнёт давать указания.

– Всем добрейшего утра! – бодро проговорил Анри, но в его голосе не было радости.

Мы с Софи пробормотали нечто несуразное, как дети в детском садике.

Анри попросил девушку сообразить что-нибудь поесть и собрать еды нам с собой в дорогу. Софи шмыгнула носом, в знак послушания чуть присела в реверансе и опустила глаза. Я же спросил Анри, что мне собрать с собой, и далёким ли будет наш путь.

– Я полагаю, что путь наш будет очень далёким, что-то мне подсказывает, что путешествие наше будет и небезопасным, мы же осознаем, где мы находимся и в какие времена, – проговорил негромко Анри, вглядываясь в рассвет сквозь мутное стекло окна.