– Тьфу ты! Пошли, Эшли, нечего с ним разговаривать. Пускай брюзжит в одиночестве. – мама потянула Эшли за собой, обратно в бассейн.
– А что значит «брюзжит»? – поинтересовалась Эшли, на всякий случай оглядываясь на сердитого взрослого. Он всё ещё стоял на том же месте и продолжал разговаривать с кем-то невидимым.
– «Брюзжать» – значит ворчать. – быстро ответила мама.
– А что значит «ворчать»?
– «Ворчать»… значит «брюзжать». Скорей побежали в бассейн, у нас есть ещё час!
«Брюзжать – значит брюзга. Ворчать – значит ворча», – про себя заключила Эшли. Но тут же вспомнила, что в голове у неё – пустой ящик. Она ещё поспрашивает насчёт ворчи завтра у папы.
А пока она плюхнулась в бассейн вместе с мамой. И смотрела на людей, которые даже и не подозревали, что над головами у них горят разноцветные огни.
Как новогодняя гирлянда из светящихся шаров, которую перед каждым Новым годом папа вешал на стену в комнате Эшли. А это – целый аквапарк из новогодних гирлянд!
– Надо же, как тут красиво! – воскликнула Эшли. Зажала нос рукой, набрала в рот побольше воздуха и окунула голову в воду.
– Какая же ты у меня впечатлительная! Везде тебе всё нравится. – мама подхватила Эшли и подняла над водой. Эшли расхохоталась и нырнула.
Она плыла на спине, поднимая брызги ногами. Широко раскинув руки в надувных рукавах. Высоко над ней, на горки и вышки, поднимались сияющие шары.
«Это лучший из всех моих дней!» – подумала Эшли, проплывая под потолком аквапарка – нарядным и сверкающим.
Ночью Эшли снился большой фиолетовый шар. Даже больше, чем мамина машина. Наверно, и Эшли, и сам шар, находились внутри пустого ящика в её голове. Так Эшли почему-то подумала.
Шар позвал её и Эшли шагнула внутрь…
Глава седьмая
Сердитый взрослый с первого этажа дома, где живёт Эшли, ещё сильнее рассердился. Целое утро он кричит на кого-то из окна. Поэтому Эшли проснулась ещё до звонка будильника.
Эшли сладко потянулась, откинула одеяло. Свесила ноги с кровати. Пол оказался холодным и Эшли вспомнила, что за окном – чудесная рыжая осень. Она заулыбалась. Ничто не испортит ей настроение, даже крики старого ворчи.
Эшли повезло проснуться раньше. Она застала папу на кухне, за завтраком.
– Кто такой ворча? – первым делом спросила Эшли.
– Доброе утро, солнышко! – папа поцеловал Эшли в щёку. – А ты чего так рано? Не спится?
– Как ты думаешь, ворча может брюзжать? – не отступала Эшли.
– Ха-ха-ха! Ну ты выдумщица! – папа отхлебнул чай и поддел вилкой последний кусочек яичницы с колбасой. – Что, попался вчера злыдень из соседнего подъезда? Мама опять с ним воевала?
– А брюзга может ворчать? Пап, ну ответь!
– И брюзга может ворчать, и ворчун может брюзжать.
– Ты говоришь неправильно. Не ворчун, а ворча. Ты же не говоришь – брюзгун.
Папа Эшли от души расхохотался. Он сложил тарелку и чашку в посудомоечную машину. Эшли боится всяких роботов и в детстве (сейчас-то она уже большая) верила, что никакая это не посудомоечная машина. А самый настоящий – пожиратель тарелок. Она и сейчас так думает. Но вслух не говорит.
– А может не такой уж он и ворча? Что если у него просто шар сломался? – Эшли задумчиво разглядывала нарядные деревья за окном, покрытые золотистой листвой. А папа уже возился с ключами в коридоре.
– Эшли, мне пора бежать. Разбуди маму, у неё сегодня какие-то важные звонки.
– Проблемы?
– Не проблемы, а дела. – добродушно улыбнулся папа.
– По работе?
– По работе.
– Значит проблемы. – недовольно пробурчала Эшли.
– Что, лапочка?
– Я разбужу, пап, не волнуйся!
– Ну иди сюда, мне пора бежать, чмокнемся на прощание. – папа наклонился и широко расставил руки. Эшли со всех ног, с радостным смехом, бросилась к нему в объятия. Папа ласково обнял её, погладил по голове и поцеловал в нос. – Будь умницей, я побегу.