Ребята удивлённо смотрели на меня и довольно ухмылялись. План мести был изящен. И как только стемнело, мы начали приводить его в действие. Расположившись в кустах сирени напротив второго подъезда, мы размотали нить по прямой до окна, которое предположительно вело в спальню Клювдии. Костян тихо пробрался в подъезд и прошёл до электрического щитка. Я остался дежурить на входе в подъезд, поглядывая на улицу. Метрах в пятидесяти напротив окна, в кустах, была засада. Костик достал отвёртку и начал ковырять в замочной скважине щитка. Я не понимал, получается у него или нет, а спросить не мог, и оттого волнение возрастало.

Слева от Костяна находилась дверь злодея, а справа – её беспощадного приспешника – Дяди Коли, по прозвищу Топор. Легенда гласит, что однажды старшаки пели песни под гитару на той самой лавочке. Дядя Коля взялся за топор и выбежал с ним во двор в трусах и майке. Ребята, увлечённые музыкой, потеряв бдительность, были застигнуты врасплох. Топор выхватил гитару и, положа на землю, порубил на мелкие части так, что её можно было сложить в баночку из-под индийского чая.

Костян продолжал стоять там, где проходила ось зла. Ему никак не удавалось открыть щит и выключить фонарь. Без этого переходить к следующей фазе было нельзя. Я нервно ждал. Наконец замок подался, а за ним по щелчку пакетника погас фонарь. Тьма, спустившаяся с пятого этажа, накрыла ненавидимый нами подъезд.

Есть! Я поднялся на площадку между первым и вторым этажами и открыл подъездные окна. Затем осторожно вылез на бетонный козырёк. Теперь же мне предстояло самое опасное задание. Костян уже вышел на улицу и взял катушку с ниткой, что была размотана от самого куста. Он потянул её дважды, и в ответ Ден потянул свой конец. Костян кинул мне катушку, и я едва смог разглядеть её силуэт в полутьме.

– Поймал? – спросил он.

– Да, – отозвался я.

Мне нужно было как-то перекусить эту ужасно толстую нитку. О ножницах я не подумал, а зубами перекусить обувную нитку совсем непросто. Уголок стекла одного из окон был отломан, и я пытался тереть нитку об едва острый край. «Есть! – прошептал я Костяну. – Вяжу». Достав заранее заготовленную иголку из воротника своей футболки, я начал привязывать к ней нитку. Это было совершенно неудобно, ведь ничего не было видно. Почему мы не сделали этого там, в кустах, когда ещё было светло? Кажется эта часть плана было далека от идеала. Полминуты спустя, в тусклом свете окон второго этажа, мне удалось привязать нитку к иголке. Теперь подходила очередь самого страшного дела. Окно Клювдии было неблизко от козырька, и пришлось прилично тянуться, одной рукой держась за газовую трубу, что проходила над окном. Растянувшись и балансируя на одной ноге, я воткнул толстенную иголку в деревянную раму, в аккурат между штапиков, в самый уголок. Пару раз дёрнув за нитку, стало понятно – удалось! Иголка держалась очень крепко.