После опытов Никола Тесла во всем мире возник интерес к фотографированию электрических свечений. За пару вечеров можно было собрать генератор Тесла и начинать эксперименты. С середины XIX в. свечения стали регистрировать на фотопластинках и фотопленках.

Никола Тесла

И вот, когда изображения стали регистрировать, а не просто ими любоваться, обнаружилось, что картина свечения пальцев рук зависит от психического состояния. Понервничал, или, наоборот, впал в медитативный транс, и фотография свечения приобрела другой вид.

Большой вклад в изучение этих фотографий в конце XIX века внес талантливый белорусский ученый Якоб Наркевич-Иодко. Он был состоятельным землевладельцем и большую часть времени проводил в своем поместье над Неманом. Там он активно занимался опытами с электричеством, применяя его в сельском хозяйстве и медицине. Читая описание экспериментов Наркевич-Йодко по стимуляции роста растений электрическим током, по электротерапии, магнетизму, видишь прямые параллели с тем, что происходит в современной медицине. Но научные достижения нашего времени – это не просто «новое – хорошо забытое старое». Это новый виток спирали познания. В конце XIX века, когда только открывались принципы электричества, когда единственным источником освещения была керосиновая лампа, ищущие исследователи пытались применить электричество к самым разным областям жизни. Они как бы обозначали главы новой книги, но написать содержание уже не хватало сил. Поэтому столь часто мы находим истоки того или иного современного научного направления в трудах энтузиастов века XIX. Наркевич-Иодко разработал собственную оригинальную методику получения электрофотографий. Он получил более 1500 фотографий пальцев рук различных людей, листьев растений, зерен, и в 1890^>х годах эти исследования привлекли внимание научной общественности. В 1892 г. Я. Наркевич-Иодко выступал с докладом перед профессорами Петербургского института экспериментальной медицины, после чего высочайшим повелением попечителя принца Ольденбургского он был назначен «Членом-Сотрудником сего Института». Результаты Наркевич-Иодко произвели такое впечатление на научную общественность, что в 1893 г. в Петербургском университете была организована конференция по электрографии и электрофизиологии.

Я. Наркевич-Иодко

В этом же году Наркевич-Иодко проехал с лекциями по научным центрам Европы: Берлин, Вена, Париж, Прага, Флоренция. Везде признавалась важность и перспективность проводимых им исследований по электрографии, Наркевич-Иодко получил медали нескольких выставок, и на конгрессе во Франции в 1900 г. ему было присвоено звание профессора электрографии и магнетизма. Научная деятельность сочеталась у Наркевич-Иодко с общественной. В своем поместье он устроил санаторий, где принимал людей самых разных социальных кругов: от вельмож до простых крестьян, и с помощью новейших по тем временам методов излечивал широкий круг болезней.

Но со смертью Я. Наркевич-Иодко его труды были очень быстро забыты современниками. Он сделал интересное открытие, но не сумел преодолеть барьер, всегда стоящий на пути широкого внедрения. Сколько было в истории интересных методов, изобретений, разработок, которые исчезали вместе с их авторами! Для общественного признания необходимо внедрение идеи вглубь коллективного сознания, появление учеников, последователей, соратников. Обязательно наличие публикаций, статей, книг, сделанных разными авторами и, желательно, в разных странах. Разные исследователи должны независимо проверить новую идею и убедиться в ее действенности, но для этого они еще должны захотеть это сделать! И это «преодоление потенциального барьера» обычно требует не один десяток лет. Если у автора хватает настойчивости, энергии и оптимизма, чтобы добиться своего, идея начинает жить независимо от автора, и иногда ему достаются и дивиденды. Если нет, то нет. И, естественно, многое зависит от расположения «госпожи Удачи». В жизни Наркевич-Иодко не последнюю роль сыграла общая социальная обстановка в России. Уже дули злые социальные ветры, которые превратились в ураган, уничтоживший неторопливый уклад жизни XIX в. и превративший прекрасные поместья над Неманом и Волгой в холодные заброшенные развалины. «Нет пророка в своем отечестве», тем более, когда этот пророк нестандартно мыслит и не вписывается в привычные рамки. Да и может ли Пророк жить обычной жизнью?