– Хочешь, я передам в бухгалтерию?

Я с радостью протянул ей лист. Она успела показать мне, куда его следует положить. Я ещё хотел поблагодарить её словами, но какой-то длинный парень в безупречно белой рубашке с коротким рукавом хамовато влез между мной и столом и прямо-таки прокричал:

– Оля, а Игнатыч у себя?

– Да, если хочешь, зайди.

«Оля?» – успел подумать я. Дабы не попасть в неловкую ситуацию, я поспешил к лифту. «Её зовут Оля?» – продолжал я думать. Как же так? Я был полностью уверен, что её зовут Машей. Когда нас представили друг другу? Я не смог вспомнить. Не смог вспомнить и хотя бы один раз, когда мне довелось назвать её по имени. Не смог. На самом деле и она меня по имени, если и называла, то крайне редко. Вот, например, сегодня.

Я вышел из здания.

А может быть этот молодой человек ошибся, а она просто не стала его поправлять? Может такое быть? Может. Только вот моё имя она знает точно, а вот я её – нет.

Вот в таком странном мире я живу.

Но дело сделано. Можно идти обедать.

2

Заблуждение

Разочарование

Счастье

Я отношусь к тем людям, для которых Земля уже не вертится. Дело в том, что всю свою жизнь я прожил в одном городе – в Москве. Одни и те же места я посещал в совершенно разные периоды жизни. Места менялись, я рос, но Земля оставалась той самой, жутко узнаваемой. И никакой другой Земли я не знаю.

Сейчас я стоял возле памятника Пушкину и смотрел на жёлто-коричневое (Боже мой, кто додумался выбрать эти цвета для заведения быстрого питания?!) здание Макдоналдса. Макдоналдс стоял здесь всегда. Наверное, было такое, когда Макдоналдса здесь не было, но я об этом ничего не знаю.

Впервые я здесь оказался в сказочные времена. Макдоналдс был красно-жёлтым, волшебным, обещавшим что-то совершенно невероятное. Отсюда тянулась невероятная по своей длине и причудливая по изгибам очередь. Начиналась она при выходе из подземного перехода, занимала всё пространство до дороги и не уменьшалась с утра до вечера. Я точно знал, что в этой очереди нет голодных. Все, кто стоял в этой очереди, собирались не набить себе пузо. Все они – а лучше будет сказать «все мы» – стояли за новой прекрасной жизнью. Все хотели убедиться, что чизбургер, гамбургер, картошка-фри и кока-кола со льдом и без существуют в том же самом мире, в котором живём мы все. Откуда я это знаю? Правильно: я сам стоял в этой очереди, покупал всякие чизбургеры (о, как же я жадно впивался зубами в чизбургер!) и был сказочно счастлив!

Потом я подрос, оказался здесь уже не с родителями, а в дружеской компании одноклассников и одноклассниц. Мак ещё не утратил своей сказочности, по-прежнему был чем-то вроде тридевятого царства, но я тогда уже ощущал себя как минимум Иваном-царевичем. Мне нравилась одноклассница Мила. Для неё я, упоённый азартом и желанием добыть что-нибудь такое, купил в Маке мороженое в вафельном стаканчике. У этого мороженого был целый ряд достоинств: во-первых, оно только-только появилось; во-вторых, оно было очень дешёвым, а у меня почти не было денег. Я помню, что ели мы это мороженое с Милой на двоих. А ещё мы целовались. Она смеялась.

Разумеется, я появлялся здесь в студенческие времена. Макдоналдсы уже открылись по всей Москве, уже были не редкостью, а чем-то совсем обыденным. Конкретно с этим Маком связано одно из самых приятных воспоминаний. Мы сидели здесь с Саней рано утром, ждали девчонок, которые надолго ушли в туалет. Сидели за столиком на улице. Людей было как-то мало, а вот голубей и воробьёв полным-полно. У нас были горячие напитки (чай или кофе, уже не помню) и большая упаковка картошки-фри. Голуби бродили вокруг нас, а вот воробьи нахально расхаживали прямо по нашему круглому столику. Самый смелый схватил одну палочку картошки и радостно и со страху улетел. За ним бросилось три или четыре воробья. Мы смеялись. А потом стали подкармливать менее смелых. Вернулись наши девчонки, увидели, чем мы занимаемся, купили ещё картошки-фри и тоже стали кормить голубей и воробьёв. Было отчаянно весело. Если бы у нас было больше денег, то мы бы там провели весь день или скупили бы всю картошку-фри, которая продавалась в этом Маке.