– Но это не совпадение. Быть такого не может. Прошу, избавься от него. Выброси.

Внезапно Хезер поморщилась, зажмурила глаза и, закусив нижнюю губу, схватилась за голову. Кин хотел обнять ее, но жена отвернулась.

– Я в порядке, – сказала она. – Просто день выдался долгий, а еще предстоит сделать несколько звонков.

Адвокатская карьера служила ей поводом для гордости, но в равной мере и причиной постоянного стресса.

– Вот как! – воскликнул Кин. – И кому из нас надо к врачу?

– Честное слово, я в порядке. Если бы не стенограммы разговоров с клиентами, которые надо просмотреть…

На серьезном лице Хезер появилась кривая улыбка, и у Кина стало одной заботой больше.

Жена взяла его за руку. На фоне ее светлых пальцев кожа Кина казалась совсем темной.

– Нет, ты только взгляни на нас. Пререкаемся, кто первый пойдет к врачу из-за головной боли. Как парочка стариков.

– Может, нам сделают пенсионерскую скидку?

– Знаешь что? Вот это, – она коснулась морщин в уголках его губ, – и вот это, – погладила его седые пряди и щелкнула по очкам на носу, – заметно повышает твои шансы на дисконт.

– И твои тоже, – беззаботно отозвался Кин.

– Ты должен говорить, что я выгляжу на двадцать пять и ни днем старше, – усмехнулась Хезер. – И не списывай эту грубость на помрачение рассудка.

Она игриво толкнула его в плечо, и Кин, едва не потеряв равновесие, снова вскинул руки к голове.

– Ой, прости, – смутилась Хезер. – Извини…

– Все хорошо. Ну что ты, все хорошо, – заверил ее Кин и украдкой вытер проступивший на лбу пот. – Ничего мне не сделается.

– Прошу, избавься от этой штуковины, – сказала она изменившимся строгим тоном. – Тебя мучают головные боли и провалы в памяти. Меня это пугает. Миранда места себе не находит от волнения. И видеть тебя в таком состоянии… Все это нам не на пользу.

Она взяла его за руку и добавила:

– Тебе нужна профессиональная помощь.

– Все со мной нормально. Несколько лет назад мне делали томографию. Я в полном порядке.

– Ну почему ты отказываешься меня слушать? Так продолжаться не может. Тревога давит на Миранду, и она замыкается в себе. Обратись к специалисту. Может, у тебя панические атаки или что-то в этом роде. И причиной тому… – (Она взяла маячок.) – …вот эта штуковина. Не знаю почему. Допустим, включается подсознание. Этот шарик напоминает тебе о детстве в интернате. Или о службе в специальных войсках. ПТСР… Такое расстройство типично для получивших боевое ранение.

Слова Хезер означали, что легенда Кина все еще в силе. Даже теперь. Но он уже не знал, хорошо это или плохо.

– Скверные были годы. Не хочу о них говорить.

– Именно поэтому ты и должен излить душу! Сам подумай – что, если снова потеряешь сознание? Ударишься головой и умрешь? Мне придется осваивать готовку, а в тридцать восемь это как-то поздновато.

Рослая Хезер рассмеялась, притянула мужа к себе и обвила длинными руками.

– В наше время ПТСР – уже не клеймо и не позорное пятно. Это самая настоящая болезнь, и тебя могут вылечить.

ПТСР. Как, скажите на милость, объяснить врачу, что Кин страдает от остаточных фрагментов путешествий во времени, а не от посттравматического стрессового расстройства?

– Таков экспертный совет налогового адвоката?

– Между рабочими встречами выдалась минутка, и я загуглила.

Кин взглянул на маячок, на шероховатые канавки, за которыми виднелась начинка устройства.

– Если это повторится, пойду к врачу. Договорились?

– Ох, Кин… – тяжело вздохнула Хезер.

Они стояли обнявшись, но жена как-то сникла, обмякла у него на руках, зарылась острым подбородком ему в плечо.

– Ну почему ты такой упрямый? Зачем сопротивляешься? Из месяца в месяц становится только хуже.