Баюкая Миранду, Кин подошел к теплой больничной кроватке и замер над ней, не желая расставаться с дочерью. Хотелось закрыть ее собственным телом, защитить от любых угроз из прошлого, настоящего или будущего. Это навязчивое ощущение пришло и ушло, сменившись мыслью, что у Миранды теперь есть свое место в мире и Кин, доверив дочь колыбели, не перестанет ее защищать. Он опустил спящее дитя на матрасик, а сам снова упал в жесткое кресло рядом с Хезер. Жена уже закрыла глаза. Взяв ее за руку, Кин продолжал наблюдать за Мирандой.

Теперь же он сквозь слезы смотрел на расплывчатые городские огни. Может, не стоило расслабляться и забывать о бдительности? Может, сотрудники бюро нашли бы его в любом случае? Мысли громоздились в голове, формируя длиннейший список, и Кин зажмурился. Он не открывал глаза, пока не сумел усмирить ту специально натренированную часть мозга, которая отвечала за планирование и структурировала варианты действий.

Сейчас навыки спецагента были бесполезны. Только воспоминания о прошлом с Хезер и Мирандой могли помочь ему пережить эту ночь. Остался один час. Семью разделяли воды залива Сан-Франциско. И все же Кин надеялся, что родные каким-то образом читают его мысли.

Провал.

Это слово вертелось у Кина в голове во время часовой поездки из Сосалито к безлюдной двухполосной дороге, змеившейся меж холмов к Тихому океану. Даже шагая следом за Маркусом по горному склону, пробираясь через колючие кусты, иссохшую грязь и сорную траву, он не мог отделаться от мысли, что бросил семью и это полный провал.

Он подвел жену и дочь, когда сел в машину Маркуса, а затем последовал за ним к точке темпорального прыжка. По логике эвакуационной стратегии у Кина не было выбора. Просить Хезер и Миранду принять невероятную истину и сменить привычную жизнь на существование в бегах было бы несправедливо. Этот вывод сомнений не вызывал.

Но если допустить, что были и другие варианты? Эта мысль не давала ему покоя во время пустой болтовни с Маркусом.

– Что ты решил взять с собой? – поинтересовался тот после вопросов о жизни с Хезер.

– Почти ничего. Телефон. Зарядное устройство. В будущем наверняка найдется способ подключиться к ю-эс-би-порту и сохранить фотографии.

– Думаю, их даже смогут перевести в трехмерные голограммы, – проронил Маркус так, словно речь шла о стоковых картинках, а не о снимках брошенной Кином семьи.

– Еще несколько распечатанных фотографий. Бумажник и счастливый пенни. Все.

– Счастливый…

Краем глаза Кин заметил, что губы Маркуса как-то странно изогнулись, будто он с трудом подыскивал нужное слово.

– Ты о монетке? – спросил Маркус.

– Она приносит удачу.

– Наверное…

Маркус закашлялся.

– Наверное, ты очень дорожишь этой монеткой, – с расстановкой произнес он.

– Честно говоря, даже не помню, откуда она у меня. Вернее сказать, еще не вспомнил. Мы с ней многое пережили. А почему спрашиваешь? Это всего лишь пенни.

– Любопытно узнать, что ты счел памятными вещами. Только и всего.

Маркус завел речь о том, как проходил в университете курс психологии, а затем переключился на рассказ о стандартной экипировке путешественника во времени, но Кин почти не слушал его. В голове бурлили другие, более важные мысли.

Он подвел семью, потому что сдался. Пошел на поводу у Маркуса. Тот уже настраивал ускоритель темпорального прыжка. До отбытия оставалось несколько драгоценных минут.

У Кина еще была возможность дать отпор.

– Ну а с машиной что будет? – спросил Кин, поддерживая приятельский разговор и одновременно с тем прикидывая варианты действий.

– С машиной?

Сосредоточившись на оборудовании, Маркус не заметил, что Кин подошел чуть ближе.