Иначе стройная рыжеволосая девушка, с которой Кин встречался уже два месяца, сочтет его ненормальным.

Кин схватил испорченный маячок. Погладил пальцем вмятину от пули. На хаотических зазубринах остались следы высохшей крови. Окислившись, они приобрели неприятный бурый цвет.

Когда Хезер пришла в пункт компьютерной техподдержки восточного кампуса, их флирт начался естественно и непринужденно. Тогда Кин и подумать не мог, что однажды эта волейболистка из Калифорнийского университета пожалует к нему домой. Туда, где хранились остатки его прошлой жизни. Все эти мелочи, что помогали бороться с нарастающими провалами в памяти.

Маячок отправился в сумку. За ним последовал истрепанный от частого перечитывания дневник – тот самый, что через шестнадцать лет попадется на глаза Миранде.

В тот день Кин пролистал бумажные страницы с информацией о службе в БТД, лихорадочно исписанные сверху вниз, слева направо, спереди и сзади, многочисленные параграфы текста наряду с грубыми подобиями чертежей и вереницами чисел. Тогда его взгляд задержался на последней странице, а сегодня, шестнадцатью годами позже, в метаболизированной памяти всплыло ее содержание, целиком, от первого до последнего слова.

«История путешествий во времени: в 2097 г. в результате секретной коллаборации между учеными США, Австралии и Японии создан ускоритель темпоральных прыжков. Первое путешествие сквозь время совершила авторучка, отправленная на неделю назад, в заранее назначенную точку. Находившийся рядом с ней ученый должен был исключить возникновение дедова парадокса. Эксперимент повторили с более крупными предметами и наконец с млекопитающими. Первым путешественником во времени стал ученый по имени Альберт Бекетт, рассчитавший параметры демпфирующего поля, необходимого для ускорения частиц на низком энергетическом уровне. В ноябре 2098 г. по решению ООН было образовано БТД – независимый аудитор технологий перемещения во времени и гарант темпоральной безопасности. О существовании этой организации известно лишь узкому кругу лиц, связанных с разведслужбами планеты».

В ожидании Хезер Кин поглядывал на спортивную сумку, чувствуя, как в животе ворочается тошнотворный клубок. Листал страницу за страницей, смотрел на чертежи и записи, сделанные незадолго до этого дня, и не узнавал их. За год воспоминания разлетелись вдребезги, и теперь Кину казалось, что его разум превратился в непроницаемую клетку-головоломку, где хранятся осколки мыслей и образов.

В заметках последних недель не было ни строчки о его, Кина, личной истории. Прошлая жизнь стерлась настолько, что о ней Кин даже не задумывался.

Поздновато он начал вести дневник.

Глядя на страницы, Кин присел на край кровати. Пульсация в висках, поначалу малозаметная, вышла на крейсерскую скорость. Запретив себе закрывать глаза, Кин изо всех сил противостоял этой боли. На кончике языка, на грани сознания проклюнулось нечто – не лицо, не имя или что-то конкретное, но одна и та же мысль, что не переставала вертеться в голове.

Счастливый пенни. Пенни, просто пенни. Снова, и снова, и снова.

Но что это значит?

Затем постучала Хезер. Рано. Или Кин потерял счет времени.

Он поднял глаза. Тело и разум вернулись в состояние равновесия. Вот оно, прошлое, у него в руках. Вернее сказать, частицы прошлого, подсказки, догадки и факты, вырванные из контекста, и все они составляют размытый портрет прежнего Кина. Образ над горизонтом, и его можно коснуться, пусть и ценой немалых усилий. Что выбрать? Держаться за этот образ? Или впустить Хезер, а историю сдать в архив до лучших дней?