Неприятный тип. Я сразу это почувствовала. От него пахло злостью. Раньше я не знала, что злость пахнет именно так. Только когда стала старше и умнее, научилась распознавать ароматы эмоций, как и любая другая собака моего возраста, ума и обаяния. Счастье, например, пахнет ванилью и апельсинами. Поэтому счастливые люди, как сдобные апельсиновые кексики, источают приятный легкий аромат. Любовь благоухает мармеладом и малиной. Влюбленного человека, я учую первым в толпе.

«Ням».

А вот злость имеет аромат гвоздики и мокрой земли.

Тяжелый, удушающий запах. Такой аромат царил в моем прошлом доме, и я очень удивилась, когда почуяла его вновь. Возле столба.

Худощавый мужчина невысокого роста, в темно- зеленом плаще и черной шерстяной шляпе стоял на тротуаре, опершись на трость с ручкой в виде пуделя. Его глаза скользили сквозь маленькие стекла круглых очков по бумажке. Он читал объявление, которое до нас давным-давно наклеила на столб неизвестная рука.

Информация с бумажки, видимо, так огорчила мужчину в пальто, что аромат гвоздики усилился. И он начал ворчать себе под нос.

Когда мы с Варьварей подошли к столбу, он, разглядев в нас своих жертв, сразу перешел в наступление по сливу негатива. Без прелюдии.

– А что это ты делаешь? – без эмоционально спросил он у Варьвари, взглянув на меня.

– Здравствуйте. Мы нашли один предмет. Тут неподалеку. И сейчас разыскиваем его владельцев.

– Предмет? Что еще за предмет? Вы что воры? Или вы из пенсионного фонда?

Хозяйка предпочла не вестись на провокацию и промолчала.

Мужчина, подождав несколько секунд ответа и не дождавшись, начал разговор вновь.

– А что это ты за собакой не убираешь? Загадили тут все.

– Извините, мне кажется, вы меня с кем-то путаете. Я за своей собакой убираю. Всегда! – мягко ответила Варьваря быстро намазывая бумагу с объявлением канцелярским клеем.

В отличие от меня, в конфликты она вступать не любила. А я была уже во всеоружии, готовая заступать в бой. Не на жизнь, а на смерть. Как борется только мопс за последнюю упавшую со стола крошечку еды.

– Да ладно, не обижайся, – продолжил мужчина.

– И не думала.

Я впервые стала свидетелем Варьвариной лжи. Возьму на карандаш: покрасневшее правое ухо – признак того, что хозяйка врет.

– Послушай, а ты не видела здесь… В этом доме… – он ткнул тростью с пуделем в один из каменных Английских домиков, – раньше жила женщина с девочкой. Это было давно…

Он замешкался, словно погрузившись в теплые воспоминания, какие обычно находят на меня ближе к ужину, и сквозь горечь гвоздики не на долго просочился аромат мармелада.

– … Да и девочка уже выросла во взрослую женщину. Может, ты их встречала здесь когда-нибудь? А то я вернулся из … – он резко оборвал свой рассказ.

Варьварина сердобольность нас оставит без завтрака. Конечно, добровольно она не могла отказать неприятному старику в помощи.

– Хотя нет. Это все не важно. Ерунда! Вы, молодежь, дальше носа не видите и за собаками никогда не убираете.

На секунду исчезнувший запах злости вернулся вновь. Да с такой силой, что я начала хрипеть.

– Твоя псина рычит на меня! – закричал незнакомец. – Убери ее немедленно!

– Милка? Милка? Ты что? Что с тобой! – заверещала Варьваря и схватила меня на руки в тот самый момент, когда старик перехватил трость в руках и с силой ударил стальным пуделем по голове.

– За чтоооо? – заскулила я и потеряла сознание.

Или сошла с ума. Хотя, возможно, я сначала сошла с ума, а потом умерла. И это было от голода. Так и запишем. Пусть моя доблестная гибель будет на совести Варьвари.

Очнулась я дома от разрывающегося мобильного телефона. Его дребезжащее эхо больно колотило стальным молоточком по шишке, полученной от металлического пуделя.