– Это я тоже знаю. Но кто сказал, что ты уйдешь первым? Ты не можешь этого знать, я тоже.

– В моей жизни всегда присутствует трагедия.

– Да, ты вчера об этом говорил. И много.

Но почему?

– Потому что всю жизнь она посылает мне испытания.

– А кому она не посылает испытания?

Их настигло молчание. Наконец, она прервала его:

– Я готова быть твоим другом, и мне нравится, что я нашла его так быстро. Я готова тебя слушать, даже если ты меня рано или поздно прогонишь.

– А что я должен дать взамен?

– Ничего.

– А ты любишь рисковать.

– Как думаешь, почему мы встретились? Сейчас? Именно сейчас?

– По-моему, ты слишком много думаешь.

– Нет, зачем-то мы встретились, а я верю в знаки.

Ему показалось, что раздражению не было предела, поэтому он решил, что сейчас лучше согласиться.

– Мы знакомы всего один день, а ты уже вошла в мою личную историю.

– Ну хватит, а то наш разговор похож на собеседование. – Она вырвала лист из блокнота и скомкала.

– Не получилось? – он кивнул на листок.

– Я перфекционист.

– Кто твои родители? – спросил Марк.

– Зачем тебе это знать? – она вздохнула.

– Хочется знать, у кого могла родиться такая интересная дочь.

– Мой отец потомственный математик. Я, наверное, принесла ему самое главное разочарование в жизни, когда решила стать журналистом. Мама искусствовед и преподаватель, сейчас она фрилансер, пишет статьи о моде. Родители развелись, когда мне было одиннадцать. Они хотели сделать из меня архитектора, но я снова принесла им разочарование, потому что откровенно скучала на занятиях по рисованию и компьютерному моделированию. Вместо этого я писала статьи на придуманные мною темы и на свой страх и риск отправляла их в издательства.

– Интересно слышать, потому что я архитектор, – он усмехнулся.

– Правда? Не хочу никого обидеть, но, по-моему, это скучно.

– Я сделаю вид, что не обиделся на твои слова о моей профессии. О чем мы вчера говорили пять часов?

– Вот она, вечная тема – люди, напившись, говорят без перерыва до утра. Но, как только они видятся днем, эта магия улетучивается.

– Прости… сам от себя не в восторге. Клянусь, когда просыпаюсь и пытаюсь вспомнить, что же произошло утром, мне кажется, что у меня раздвоение личности. Потому что веду себя как идиот.

– Если честно, то в основном ты говорил о своей бывшей девушке.

– Кристина?

– Кажется, да. В твоих словах было столько тайной боли, – она усмехнулась.

– Это сарказм?

– Нет, мне, конечно же, жаль. Кажется, ты говорил, что она тебе изменила. Хотя твои показания менялись: ты то вспоминал, как вам было хорошо, то проклинал ее. Вот они, настоящие чувства.

– Мы встречались два года. Не имею права страдать?

– Такой, как ты, никогда не бывает одинок. Ты едешь в Германию, найдешь себе кого-нибудь еще. Вчера ты говорил, что мечтаешь как можно скорее забыть ее.

– Ты всегда все помнишь?

– Называй это моим даром. Еще вчера ты говорил, что уезжаешь через шесть дней и тебе негде жить.

– Есть предложения?

– Можешь ночевать у меня на диване.

– Мне нравится, что в твоих словах нет скрытого подтекста.

– Мне почему-то кажется, что это с тобою впервые.

Он усмехнулся, а она закатила глаза.

Ночью Марк думал о том, почему его новая знакомая столь близка и столь далека от него. Весь вечер они проговорили, но когда он ушел спать на предложенный ему диван, то спросил:

– Мне закрыть дверь?

Несколько минут она молчала и смотрела в потолок. Она выглядела потерянной… или одинокой?

– Да.

– Анна, я тут за стеной. Я рядом… если хочешь поговорить, то разбуди меня.

Сейчас он чувствовал, что она не спит. Но не хочет впускать его. В свою жизнь.

Тем не менее они проводили эти дни вместе. Каждый день, о котором нужно было записать в дневнике, чтобы не забыть.