У Шопенгауэра тоже нет образа страха, но и он понимал его значение для подчинения человека разуму. Поэтому философ пишет, что «человек… понимает опасность своего положения и ему тяжело сознавать свое существование ненадежным, всецело обреченным случайности». Была знакома Шопенгауэру и данность, как противоположное миру возможного и невозможного. В мире как представлении «люди живут, люди ожидают и создают науки», и даже «достигают счастья». Человек в этом мире приобретает немалые выгоды, к которым Шопенгауэр относит, кроме науки, еще и язык с обдуманной деятельностью.

Как понимает Шопенгауэр данность? Как идею вещей, как вещь-в-себе, «их [вещей] что и как, а не почему». Идея вещей – это вещи вне их отношения с другими вещами, то есть вещи, свободные от подчинения закону достаточного основания. Перед человеком, способным видеть идею вещей, «вещь выдает себя за то, что она есть, высказывает себя до конца и не отсылает от одной вещи к другой».

Кое-что есть у Шопенгауэра и о пути к очевидности. Так, философ пишет, что человек должен перестать «интересоваться взаимными отношениями различных представлений» и помнить, что вещи «таинственны, загадочны, абсолютно непонятны».

Более полно о пути к очевидности говорит Лев Шестов. Философ считал, что первый шаг к обретению «свободы неведения» – «приучить себя не считаться с достаточными основаниями» и видеть, что «даже там, где все людям представляется ясным и понятным, [там] все необычайно загадочно и таинственно». Иными словами, человек должен удивляться миру. Удивленному человеку «мировая гармония… кажется приятным, но унизительным даром. Мир по-прежнему [его манит], но уже не дает чистой радости». Человек приучается «жить с одними вопросами – без ответов». Несмотря на это, «пока человек удивляется – он еще не коснулся тайны бытия… Только отчаяние подводит его к граням и пределам сущего». Отчаяние – это состояние, в котором человек понимает, что «всякая дальнейшая борьба [за основания] бессмысленна, когда человек испытывает свое полное бессилие» отыскать основания, превратить данность в мир возможного и невозможного. Отчаявшийся человек понимает, что «все что угодно может произойти из всего что угодно», например, «могло бы быть, что камень обращался бы на наших глазах в растение, а растение – в животное». Именно отчаявшийся человек понимает: того, что он «искал – не найдешь». И тогда все «гарантии несомненностей и прочностей падают: мы должны жить в постоянной неизвестности, всегда терпеть и быть готовыми к чему угодно». «Для разума страшнее всего беспочвенность», поэтому разум оставляет человека, который теряет ведение, становится неведающим и обретает веру.

* * *

После того как я представил тебе образы очевидности, я должен вернуться к схеме, раскрыть ее смысл, после чего привести словарик категорий философии очевидности, и тем самым окончить свое письмо.

В этой схеме три яруса: «страх – разум – вера», «данность – мир возможного и невозможного – очевидность», «желание устроиться на земле – подчинение – обретение», есть также промежуточный ярус «ведение – неведение» и две вставки: между вторым и промежуточным ярусом, а также находящаяся под нижним ярусом. Элементы ярусов соединены вертикальными и горизонтальными линиями. Начну с горизонтали первого яруса.

Открывая себя как человека, человек открывает данность. Это предполагает, что открываемое человеком, когда он открывает себя как человека, это данность. Но, открыв данность, человек испытывает страх. От страха перед данностью человек бежит к разуму, который данность заменяет миром возможного и невозможного, делая человека ведающим. Однако человек, преодолевая разум, а значит и свой страх, обретает веру.