– Зденка? – Влад узнал ту самую девушку, которую он встретил тогда, в первый свой день в городе!

Она лишь бросила на него удивлённый взгляд, улыбнулась в ответ. Поставила «блюдо» и юркнула куда-то. Сердце у Тимофеева забилось учащённо. Мамука проводил девушку взглядом, полным аппетита. В желудках офицеров «гулял ветер» и, поняв, что от гостеприимных «хлебосольных» чехословацких друзей большего ожидать не придётся, поморщившись, бросили они по пару жменей этого «добра» в свои урчащие «топки». Взглянули на наполненные бокалы и, вспомнив про «сухой закон», как бы в нерешительности «зависли» на время.

– Ишти-пийти, – кивал Чехословацкий подполковник, который их привёз.

– Пийти, пийти, – повторил капитан, которому их сразу же представили по прибытии, и который сопровождал их повсюду, как «хвостик».

Наконец, Тимофеев разыскал глазами Здену, подошёл.

– Яко се велаш? – спросил Влад черноглазую девушку, тренируя свой мизерный запас словацких фраз, услышанных в «тот» вечер их первой встречи.

– Запомнили, как спросить моё имя, но само имя забили? – живо по-русски, почти чисто, задала встречный вопрос она.

Его потешило слово «забили», он усмехнулся про себя.

– Вас Здена зовут. Я помню. Как же! – Влад покраснел.

Её глаза излучали лукавство. Её тёмно каштановые волосы мягко спадали на плечи. Пушистая кофточка нежно облегала её хрупкую, полную женственности фигуру. Губы, в которые хотелось впиться страстным поцелуем, изобразили божественную улыбку, обнажив белые жемчужины зубов, которая, казалось, наполнила своим лучезарным светом всю эту залу.

– Се ми пачиш, – продолжил свою языковую практику лейтенант.

– Вы мне тоже нравитесь, – слегка покраснев, ответила по-русски девушка. И, рассмеявшись, поставила очередное блюдо с «хрумками» на стол и куда-то исчезла, смешавшись с толпившейся молодёжью.

– Что, испугал человека? Ай-яй-яй! – напущено пожурил друга Мамука, всё это время стоявший по правую руку от Владислава.

– Да, ладно, давай накатим по рюмашке! – Тимофеев протянул руку с фужером, приподнял подбородок, отвёл согнутый локоть в сторону… Множество фужеров вокруг изобразили в унисон хрустальный звон, поддерживая советских офицеров.

– За сухой закон! – шепнул Мамука Владу.

– Точно! – усмехнулся Тимофеев.

– Вот я ещё чачу прывэзу из дома! Двэ канистры! Вот выпьем тогда! Сухой закон мокрым станэт от слёз!

– Ха-ха-ха!

– Камарад! Добра униформа! – белобрысый гражданский словак пощупал погон Мамуки.

– Какая тебе униформа! – негодующе возразил тот. – Это у фрицев было униформа, а у нас – форма! Советская форма! Понятно!?

Словак недоуменно хлопал глазами на Мамуку и лишь повторил:

– Добра униформа, рус, камарад! Добра! Фриц – нет…

– За наших советских камарадов, отцы и деды которых принесли нам свободу!.. – задвинул речь подполковник.

Все дружно с возгласами одобрения выпили:

– За советских камарадов!

Влад видел, что в свободном пространстве зала уже вовсю шли танцы. Но положение почётных гостей обязывало… И они продолжали находиться в окружении дружественных офицеров из «Československej armády» и важных штатских персон.

– Koľko je Vám rokov? – спросил мужчина лет 45-ти в коричневой жилетке поверх белой рубашки.

– Двадцать, – ответил Владислав, несколько смутившись.

– Такой молодой и уже лейтенантом?

– Да, поручики точно, или, как у нас говорят – лейтенанты! – офицеры заулыбались.

Влад только пожал плечами. Он слышал подобное уже не в первой. Но он не чувствовал за собой особой молодости.

Внутри его двадцатилетнего тела, казалось, сидел уже бывалый, закалённый, видавший виды старый солдат.