Упав однажды с велосипеда, некоторые бояться сесть на него снова. Я была из этой категории.
– Значит, надо создать тебе аккаунт и выложить туда видео, – прервал мой мыслительный поток Илья. Я подняла голову, положив вилку на тарелку, и взглянула на парня напротив.
– Ничего не получится.
– Знаешь, я ненавижу таких людей, – его голос вмиг стал грубым, тяжелым, а лицо, прежде не выражающее эмоций, теперь приобрело холодные тона. Словно мой отказ задевал лично Илью и в какой-то степени оскорблял его чувства.
Что не так с этим парнем?
– Каких “таких”?
– Которые, с одной стороны, не могут принять золотую ложку, а с другой, ничего не готовы делать, чтобы ее получить, – выплюнул грубые слова он и тут же схватил кружку, делая глоток чая.
– Эй! – воскликнула я.
– В нашей стране шестьдесят четыре тысячи профессиональных хоккеистов и около трехсот из них играют в континентальной хоккейной лиге. Это даже не один процент, понимаешь? Чтобы попасть туда, на тот самый лед, стать частью чего-то великого, нужно из кожи вон вылезти. И мы все равно, зная заведомо, что, скорее всего, не подойдем даже на шаг к мечте, выходим на лед и не сдаемся.
Между нами повисла неловкая пауза. И пускай мне на мгновенье стало неприятно слышать слова Рубцова в свой адрес, но когда он сказал о хоккее, я поняла, насколько мы с ним были похожи. Но в отличие от меня, у ребят из региональных команд почти не было шанса достичь чего-то большего. Не каждый даже в состоянии позволить себе ступить на лед, потому что финансово это не дешево. Однако мальчишки все равно пытаются, а я, поймав солнечного зайчика, готова отпустить его… не попробовав.
– Если это так нереально, почему ты выбрал хоккей? – спросила неожиданно сама для себя я.
– Потому что на льду я всегда жажду добиться большего, сломить врага, показать свою лучшую игру, – голос Ильи изменился, в нем появилась теплота. – Когда на тебя летит соперник с клюшкой, несмотря ни на что, ты не имеешь право ему уступить. И в жизни то же самое: препятствия не должны заставлять тебя прижиматься к борту.
Он поднялся из-за стола и пошел на кухню. Я видела, как глаза этого парня на миг вспыхнули огнем, но тут же погасли. Так бывает только с теми, кто навсегда отказался от мечты. Мои глаза были такими же тусклыми, в них больше не горело ничего, я пыталась не просто плыть по течению, я пыталась не утонуть в нем. Но ведь Илья однозначно другой, и жизнь у него другая. Его взгляд не должен быть таким же, он не мог погаснуть.
Мне стоило остановиться, прямо сейчас собрать вещи и уйти, однако я почему-то заинтересовалась Рубцовым, вернее, его потухшим взглядом. Словно за ним таились ответы на вопросы, которые Илья не планировал комментировать. А может сработало магнетическое притяжение, кто знает…
Я тоже поднялась из-за стола, взяла пустую тарелку и подошла с ней к раковине. Включила воду, стала мыть ее губкой и, как бы между прочим, завела разговоров.
– У меня есть серьезная причина отказываться.
– Да ну? Ты обещала кому-то на крови, что больше не будешь танцевать? – иронично спросил он, скрестив руки на груди. Мы стояли близко и могли отчетливо видеть друг друга. Я до сих пор не могла поверить, что нахожусь сейчас на кухне человека, о котором мечтала моя бывшая лучшая подруга. Парадокс.
– Хуже.
– И что же это?
– Меня некому снять на камеру и у меня нет штатива. А еще я не умею монтировать, в общем… Я правда бы хотела, но сам понимаешь…
– Проблема только в этом? – я видела боковым зрением, да и чувствовала, что Илья не сводит с меня глаз.
– Да, – я выключила кран и поставила тарелку в сушилку, а сама повернулась к Рубцову.