– Я знаю, извини меня тоже, это говорили мои эмоции, – вымученно опустив голову, проговорил себе под нос парень.

В кухню заходит Тана, огладывая своих детей и их гостью:

– Я отошла всего на несколько минут, чтобы наложить защитные чары на дом, а вы опять за свое. Вам, что мало того, что на ней еще не зажили ожоги от ваших прошлых сцен?

– Да мам, клянусь, мы ничего такого не делали, она сама упала в обморок, – в знак капитуляции поднял руки Рид, – она не просыпает с того момента, как ты ушла. Сначала у нее был такой вид, будто перепила вина, а потом с того не с сего упала прямо на ровном месте.

– Господи, ты не исправим, – закатила глаза Лилит.

– Должно быть это из-за черной ауры теней, – подойдя к лежачей девушке, предположила хозяйка дома.

– Мам, с ней будет все в порядке?

– Я не знаю, Лили, но надеюсь, что да, – сев рядом с дочерью, закивала мама. Подняв два пальца, та коснулась лба Марисы, из-за чего всю комнату озарили яркие волны света, превращающиеся в красный отлив, напоминающий бушующий огонь. Все находящиеся на кухне не могли отвести взгляд от происходящего зрелища. Но, постепенно одна половина волн начала приобретать темный оттенок, окрашивая ярко красный в винный, который отдавал в черный отлив.

− Никогда не видела огненную ауру, – восхищенно молвила Лилит, не в силах оторваться от света.

– Что-то не так, – хмурил светлые брови Рид.

– Почему ты так думаешь?

– Смотрите туда, – указывал пальцем в противоположную сторону кухни. Именно в том месте световые волны были окрашены в темно красный цвет.

– Так не должно быть, ее аура не может быть двух цветов сразу, – не верила Лили.

– А может это тени оставили след в ней?

– Нет, они не могут оставлять на аурах следа. Только действовать на эмоции, – отнекивалась сестра, – может это что-то редкое?

– Я знаю, что это… – все время молчавшая Тана подала голос.

– Что, мам? – оба ее ребенка подались вперед, одновременно спрашивая.

– Смешанная аура может говорить только о том, что в ее разуме, кто-то еще… – спустя мгновение веки Марисабель открываются, ее зрачки окрашивала оранжевая оправа, показывая отражение ее души и силы.

─ Что происходит? ─ шептала Тана.

Через пару секунд свет в глазах погас, давая место ее обычному смоляному оттенку.

– Мариса, как ты себя чувствуешь? – наклоняясь ближе к ней, спрашивала женщина. Мариса не реагировала, ее тело так же неподвижно продолжало лежать на одном месте.

─ Вы это видели? ─ спросил Рид.

─ Что? Ты о чем? ─ выгнула бровь Лили.

─ Ее губы, они двигаются.

Ели передвигая губами, Мариса тихо что-то нашептывала себе под нос, смотря остекленевшими глазами в потолок.

– Может у нее шок? – шепчет Рид.

– Что она говорит? Вы слышите? – прислушивается дочь, да бы различить, хотя бы одно словечко.

– Мариса, ты нас слышишь? – аккуратно произнесла Тана. Но реакции не было, как и признаков жизни девушки. Тогда приблизив свое ухо к губам Маттсон, женщина начала старательно прислушиваться, чтобы различить хотя бы слово. – Милая, повтори, что ты говоришь?

– Изгнанный, изгнанный, изгнанный – шепотом, словно мантру повторяла снова и снова. Опешившее лицо матери увидели все. Она и подумать не могла, что услышит из ее уст прозвище тех, кто горели заживо за свои грехи, тех, кого уже не спасти…

***

Яркое солнечное утро началось с еще одного непонятного пробуждения Марисы. Попав в этот мир у нее явно развилось умение не помнить ничего и просыпаться там, где она ничего не знает. Какое же гадкое чувство внутри, будто все жизненные силы были высосаны без остатка. Живот урчал, голова болела, то ли от солнечного света, бьющего прямо в глаза, то ли от вчерашнего дня, который она, естественно по закону подлости, не помнила.