«Я не собирался делать ничего плохо, просто ты единственная, чью ауру я смог почувствовать»

«Класс, и это ты считаешь нормальным? Это моя голова между прочем”

“Дай мне побыть здесь, пока я ещё могу дышать”

“Что ты такое говоришь…”

«Взамен, я тебе помогу. Открой глаза», ─ его голос призывал подчиняться, но воля Маттсон была сильнее.

«Я не могу открыть их, мне страшно!» ─ она старалась всеми силами донести до него, что ей не хочется сейчас ничего делать и уж тем более открывать глаза, когда вокруг творился сущий ад.

«Открой их, тебе просто нужно поверить”

Пошатнувшись и медленно, растягивая момент неизбежного, разомкнула веки. Привычная темнота растворилась, а запаха смерти преврптился лишь в воспоминание минувших минут.

Белая комната с одним единственным стулом по середине – единственное, что присутствовало в этом месте. Свет застилал пространство, поэтому Марисе приходилось прикрывать лицо тыльной стороной ладони, дабы не ослепнуть.

«Где я?» – губы не могли двигаться, но голос девушки шел со всех сторон, словно он был по всюду. Не было предыдущего чувства ужаса и страха, не было ничего. Как будто кто-то взял и атрофировал все возможные эмоции. Внутри бурлила смесь из чего-то странного, непонятного и необузданного. Такое количество информации давило на виски, вызывая тянущую боль.

Взявшись за голову, Марисабель пыталась шевелить губами, хоть и получалось скверно. Звука не было, как и всего составляющего в глубине ее сути.

«Паника делает тебя слабой. Если хочешь выжить, то нужно научиться контролировать эмоции”, – от неожиданности, женская фигура подпрыгнула на месте и запутавшись в своих ногах, упала на белый кафель.

Кафель… Белый мраморный кафель, который ощущался, как нечто иное, нечто свое. Он не охлаждал ноги, не имел привычную твердость, скорее наоборот. Ощущать его было привычно, будто ноги всю жизнь по нему ходили. Ее слегка бледная кожа немного сливалась с молочной поверхностью пола.

«Невероятно» – казалось, будто Мариса находилась в какой-то галлюцинации, вызванной большим стрессом.

“Это реально, ты не бредишь”, – зная все вопросы на перед, парировал незнакомец .

«Это место такое знакомое и незнакомое, не понимаю, как такое может быть”

«Нет ничего, чтобы ты не знала в себе”

Самое странное – это понимать смысл сказанных слов, даже если они совсем не несли, что-то поучительное.

Сложно принять правду, которая пугает, ведь когда- то она считалась ложью из уст сочиняющих.

«Твои мысли верны, не бойся предполагать», – теперь его голос был возле уха Маттсон. Она была одна в этой комнате, но в то же время чувствовала, чье-то присутствие рядом.

«Я у себя в голове.» – не вопрос, не предположение, она утверждала, потому что знала, что это так.

«Да, мы у тебя в голове. Надеюсь, ты поделишься им, потому что моя голова давно не впускает меня”, – Мариса чувствавала на шее чужое дыхание, он не трогал ее, не переходил границы, скорее, проверял сколько она сможет позволить.

***

− Она не просыпается, что делать? – нервничала Лилит, тряся Марисабель за руку.

– Ради всего святого, хватит ее так трясти, Лили. Ты делаешь еще хуже, – подается упрекающий тон брата.

– А что нам по-твоему делать? Созицелы находятся за барьером или ты у нас в себя поверил? – огрызается сестра, давая понять, что уже на пределе.

– Да хватит орать, как психичка, держи себя в рука, Снежная Королева, – отвечал на выпады Рид, почле чего жидкое золото стало наполнятся той же злостью. Оба на пределе, оба жаждут поцапаться, как кошка с собакой.

– Еще раз меня так назовешь, и я тебе покажу, что значит по-настоящему замерзнуть насмерть, – удивленный вид Рида заставил Лили сбавить обороты, – извини, я не хотела это говорить.