Первая ступенька была более-менее тихой в отличие от второй.

«Нет-нет, только не просыпайся, бабуль…»

Шевелений со стороны спальни не было, что очень обрадовало Марису.

«Осталось не так много»

Третья и четвертая ступеньки миновали, тонкие фаланги пальце смогли дотянуться до небольшой защелки, открывая щеколду с легким звоном металла. Дверь с тяжелым скрипом отварилась, встречая девушку темнотой.

«Просто класс. И как мне туда идти?»

Держась за боковые выпирающие деревяшки на кромке, нога вступила на поверхность чердака, подсвечная фонариком свой проход.

«Так, где коробка? Я уже не помню», ─ поочередно освещая каждый угол, Марисабель наткнулась на знакомые очертания картона, что видела сегодня днем.

«Нашла!»

Подойдя к коробке, она начала рыться в вещах, досконально проглядывая каждый угол. Не рассчитав силы Маттсон откинула маленькое махровое одеяло в сторону откуда вылетел небольшого размера пластмассовый мячик. Все застыло, казалось даже шум ветра за окном замер, погружая все в гробовую тишину.

Стук, мячик остановился, врезавшись в твердую преграду. Проводя обеспокоенным взором снизу-вверх, та сдавленно ахнула. Перед ней стояло по очертанию из-под покрывало большое зеркало.

«Почему я его раньше не заметила?»

На трясущихся ногах как можно тише встав с колен, протянула руку к пыльной тряпке, чтобы стянуть почерневший материал, скрывающий за собой неизведанный предмет.

Мариса оцепенела, перед ней стояло то самое зеркало, что было в ее сне, только сейчас в нем отражался не тот мужчина с ранами по всей спине, а она сама. Стекло было грязным, с заросшей плесенью по бокам.

− Не может быть…

Марисабель касалась резной оправы вокруг стекла, восхищаясь старинной вещью. Рисунки под подушечками ощущались, как бугристые горы, царапающие кожу.

«Здесь точно была рука мастера, не иначе. Просто поразительно»

«Откуда оно здесь? Я не помню, чтобы нам кто-то дарил подобное»

Смесь ужаса и восхищения охватывало все тело. Касаясь стекла, рука легко проскальзывала поперек зеркала, сметая пыль.

Секунда, две, три…

Стекло медленно становиться водой, загораясь синем мерцанием. Отражение плывет, как будто смотришь на тихую гладь озера. Девушка не верит своим глазам, не видя разницу между реальностью и сном. Страх граничит с безумством, образовывая новое, непонятное чувство, подталкивающее на действия. Проводя всей ладонью по тому же месту, ее засасывает прямиком в воронку новой жизни…

Глава 4: «Дом, милый дом»

Кипит смола из хрупких смесей.

Течет по венам, как бензин,

Поджигая все созвездия –

Моих страданий и слезин.

Вода. Много воды. Легкие жжет от недостатка кислорода. Тело пытается выжить в этой тяжелой схватке с главным противником, которому так быстро удается победить. С каждым разом все больше, отнимая шанс на выживание.

Дно все ближе. Перед черными очами виднеются песчинки, лежащие там на самой глубине бездны. Вся эта ситуация достигла критической точки. Дышать невозможно, видеть нереально, все плывет по тонкому краю сознания, которое увядает с каждой новой попыткой выжить. Тело сводит судорога. Надежда на мирное сосуществование осталась в прошлой жизни по ту сторону стекла…

Чем больше движений, тем больше жидкость становилась вязкой и тягучей, замедляя руки и ноги.

– Ты не должна пытаться плыть, – знакомый голос раздался на затворках сознания, – позволь ей себя вести.

Страх заполонил все, заставляя прислушаться к любому указанию. Перестав двигаться, хрупкое тельце быстрее поплыло вниз в небытие.

Казалось, прошла вечность с того момента как она падала на дно. Его нет. Дна нет, как и воды, которая больше не жгла легкие. Марисабель ощущала слабость и боль, боль в груди и сознании. А еще чьи-то пальцы у себя на лице. В ушах до сих пор находилась часть воды, позволяющая слышать не прекращающий гул. Проделав несколько усилий, девушка попыталась противостоять яркому свечению, чтобы открыть глаза.