– Ну что? Которого берёшь?

Я обернулся. Посмотрел за заборчик. В этот момент за спиной вновь зазвенели колокола. Громче и быстрее.

– Давай того, – показал я пальцем на белого зверька с чёрными глазами-бусинками.

– Семьсот, – назвал цену мужик.

– Пойдёт.

– Тебе свежевать?

Я промолчал.

Не дожидаясь моего ответа, мужик вновь нацепил перчатку. Схватил пушистого за уши, вытянул из вольера и пошёл к берёзе. Потом перехватил животное за задние лапы.

В отличие от предыдущего, этот кролик даже не дергался. Покорно висел в воздухе головой вниз и ждал своей участи.

Хозяин двора замахнулся дубинкой…

Далеко на холме с перезвоном били колокола.

***

Лида ткнула вилкой золотистый кусочек мяса. Макнула его в соус.

– Вкусно, – сказала она, чуть зажмурившись. – Чёрт. Это очень вкусно. Как же мне с тобой повезло, кот.

Я улыбнулся и приподнял бокал вина.

– Ешь, родная. Твоё здоровье.

Мясо получилось нежным и сочным, с хрустящей корочкой. На гарнир я отварил картофель и порезал его крупными дольками, посыпав зеленью. Вино купил какое было. Местный продуктовый выбором не баловал.

– Это немного сентиментально, – сказала Лида, кивнув в сторону дальнего угла гостиной. – Совсем на тебя не похоже.

Я пожал плечами. Затем проглотил таявший на языке кусок филе и ответил:

– Мне захотелось его спасти.

Лида медленно опустила ресницы в знак одобрения. Затем снова посмотрела в угол, где стояла картонная коробка, и невольно улыбнулась.

– Как его назовём?

– Черчилль.

– Почему Черчилль?

– Понятия не имею. Но его сородича звали Гитлер. Пусть этот будет Черчилль.

– Тогда Уинстон Черчилль, – уточнила Лида. – Солиднее звучит.

– Надеюсь, он не развяжет холодную войну.

– Главное, чтобы не выхлестал всё спиртное в холодильнике.

Я посмотрел на белоснежного кролика. Тот копошился на соломенной подстилке. Забившись в угол коробки, Уинстон Черчилль догрызал морковку.

– Твоё здоровье, премьер-министр, – поднял я бокал в честь спасенного зверя.

Лида засмеялась, а затем вернулась к еде.

– Господи, кот. Ты великолепен, – сказала она, прожевав очередной кусок куриного филе. – Вкуснее в жизни ничего не пробовала. Не понимаю, как у тебя получается.

– Наловчился, пока жил с одной ведьмой.

– Она так хорошо готовила?

– Отвратительно. Пришлось учиться самому.

Лида потянулась к ветке винограда. Оторвав одну виноградинку, кинула в меня.

– А что-нибудь ещё та ведьма делала плохо?

– М-м-м… Дай-ка подумать. Пожалуй, да. Делала.

– И что же?

– Плохо делала вид, будто ей нравится вино.

Лида засмеялась. Затем кивнула и сказала:

– Я боялась, мне придётся пить эту жижу весь вечер.

– Доставай анисовую. Она остыла.

Лида встала из-за стола. Забрала бокалы, вылила вино в раковину и тут же их ополоснула. Затем тщательно вытерла. Убрала на полку. Я улыбнулся, пока Лида не видела.

Это было так привычно, но именно сейчас её маниакальная тяга к чистоте казалась мне особенно милой. Каждое движение Лиды, каждый её полувзгляд – всё было таким родным. Вот она открывает холодильник и чуть наклоняет голову, рассматривая продукты на полках. Задумавшись, теребит пальцами мочку уха. Прикасается к новым серёжкам.

– Ты не взял сыр?

– То, что лежало в магазине, – это не сыр, а просто засохшее молоко.

– Жаль… Ну ладно.

Вытащив прозрачную бутылку, Лида захлопнула холодильник. Затем разлила водку по рюмкам.

– Мне чуть-чуть, – сказал я.

– С чего это вдруг?

– Ты знаешь.

Лида усмехнулась. Налила до края.

– Не переживай, кот. Я тебя проконтролирую.

– Ты очень рискуешь.

– Просто пей, не торопясь. У нас вся ночь впереди.

– Отоспалась за день?

– Да… – жена смутилась. – Извини. Я просто что-то выключилась. Сама не поняла, как это произошло. Если хочешь, мы можем завтра встать пораньше…