Завтрак в облаках Алла Иошпе
Возвращение
«Если хочешь идти вперед, сперва научись возвращаться!» Эти слова писателя Лоренса Даррелла вызывают естественный вопрос: а кто же не хочет двигаться вперед?! Я, например, хочу.
А иначе как бы появлялись мои истории… Без воспоминаний? Без прежнего опыта?! Никак. Вот и возвращаешься. И в памяти твоей всплывает то, что тебе особенно дорого.
А для меня – это рождение первой в моей жизни книги. «Песня длиной в жизнь». Книга про НАС. Про нас с Ним. Моим партнером, другом, мужем. Короче, с моим Узбеком. Про нашу с ним непростую и очень необычную судьбу.
Книга эта прошла путь от отдельных разрозненных записочек, когда я еще не задумывала никакой книги, до (спустя долгое время) самой рукописи. В длительных гастролях, в неуютных гостиницах, в поездах и на стоянках, в долгих ожиданиях опаздывающих самолетов в аэропортах… просто записывались какие-то впечатления… от скуки. И когда уже она появилась, эта рукопись, надо было, чтоб кто-нибудь дал оценку моему первому писательскому опыту.
Выбор пал не на кого-нибудь, а на известного писателя Аркадия Вайнера.
Почему именно он?! Прежде всего, потому, что мне нравились его книги, написанные совместно с братом Георгием Вайнером… Нравился их фильм «Место встречи изменить нельзя». А во-вторых, я с детства моего была с ним близко знакома. В юности Аркадий дружил с моей старшей сестрой Фаиной. Она была замужем за поэтом Михаилом Грисманом (впоследствии взявшим псевдоним «Курганцев»). И его знакомство с именитыми друзьями коснулось когда-то и нас. К нам домой Аркадий привел влюбленную парочку – Женю Евтушенко и Беллу Ахмадулину.
И кому же еще я могла доверить свое первое детище?! Тем более что Аркадию Вайнеру очень нравились мои, а потом – и наши со Стаханом песни!
Но, как выяснилось, сделать это – передать рукопись книги моей – было не так просто. Когда я позвонила Вайнеру с просьбой посмотреть, что это я там наваяла, оказалось, что у него нет времени.
Та-ак! Он просто не ожидает, что из-под пера «эстрадной дивы» может выйти что-нибудь стоящее. А обидеть меня ему не хотелось.
Но муж мой все-таки умудрился передать ему рукопись. От меня потихоньку. Чтоб не волновалась.
Через два дня – звонок.
– Не ожидал! – говорит Вайнер.
– Удивлен, – говорит.
И передал мне отзыв о моей будущей книге. Что и стало вступлением к ней. И то, ЧТО написал этот писатель и КАК, – само по себе литературное произведение. Такое стало бы подарком для любого, даже известного писателя.
А я горжусь, что это – мне!
«Мемуары – особый жанр, очень непростой. Казалось бы, если ты прожил интересную жизнь, образован, имеешь склонность переносить свои переживания на бумагу – садись и пиши!
Но в этом решении таится одна маленькая хитрость: большинство мемуаристов невольно чуть укрупняют, усложняют истекшие события и роль своей личности в истории. Это естественно, понятно и простительно: кто не жаждет совершенства в предмете любви своей?!
Случаются, однако, авторы, которые не рвутся увековечить в бронзе свое житие и готовы нелукаво поделиться с вами, как с добрым попутчиком, довольно удивительными узорами своей судьбы.
И тогда их повествования звучат как долгая задушевная песня.
А если задушевная песня и есть главное содержание твоей жизни – тогда на свет появляется рукопись Аллы Иошпе.
История народа, история любви, страданий и побед, счастья и слез, история роскошного венка, сплетенного из лучших, ароматных, честных песен, навсегда завороживших целые поколения, – вот что такое мемуары Аллы Иошпе, бесхитростный рассказ о времени, Стахане и о себе.
И прочитав его, мы придем на очередной концерт звездной пары – Аллы Иошпе и Стахана Рахимова – с сердцами, полными доверия, любви и благодарности за ту добрую радость, которой они одаряют нас всю свою Жизнь в Искусстве».
Аркадий Вайнер
Конечно, я понимала, что это – аванс на все, что я могла бы написать в будущем. Если таковое, конечно, случится. Но долго я не писала книг Песни, стихи… И все.
Однако потом – все-таки решилась.
Вторая книга называлась «Хлеб-с-солью-и-пылью». По строчкам из припева моей песни «Дороги артистов»:
Я решила показать рукопись еще одному Аркадию – Аркадию Инину, известному писателю и сценаристу (фильмы «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», «Однажды двадцать лет спустя», «Одиноким предоставляется общежитие» и другие).
В своем предисловии Аркадий Инин говорит, что пишущего человека именно вторая книга делает писателем. Он похвалил автора, то есть меня, за то, как написано о людях и – особенно – о животных. Которые у меня «наделены абсолютно человеческими чертами, умениями страдать и радоваться, хитрить и сохранять достоинство, хранить верность и любовь».
И в результате – назвал меня писателем.
Наверно, оба писателя сделали мне скидку – как «молодому» автору и известной артистке. Но все равно приятно. Меня поняли и поддержали.
Спасибо вам за это, наши дорогие Аркадии!
О первых двух книгах мне многие говорили и писали добрые, а порой и восторженные слова. А вот с третьей – «В городе Белой Вороны» – отзывы вышли неоднозначные. И, говоря откровенно, критику в свой адрес я полностью приняла. Она шла от уважаемых людей.
Сразу после презентации мне позвонил Александр Левенбук:
– Алла, прочитал. Хочу приехать поговорить.
И приехал. И упрекнул меня в том, что книга издана была небрежно. Опечатки. Даже в подписях к фотографиям были ошибки. Например, вместо «Мария Арбатова» написано: «Мария Абрамова». Почему-то. И естественно, не мной.
Александр Левенбук, конечно, был прав. И бесполезно да и поздно уже было оправдываться. И объяснять, что нас не было в России, когда издавали книгу. Потому и не смогла проследить… и т. д.
А на самом деле издательство в то время уже рассыпалось, разваливалось. Но рукописи у авторов продолжали брать и кое-как печатать. Никаких корректоров, никакой редакторской работы уже не было. Все было в руках не всегда трезвого художника.
Но книга эта мне дорога. Тем, какие рассказы там были. Тогда я действительно поняла выражение Пушкина: «Над вымыслом слезами обольюсь». Я впервые «обливалась слезами» над собственным рассказом. Когда ночью писала притчу про Белую Ворону, которая преследовалась черным вороньем за то, что была не такой, как все.
А Аркадий Инин вдруг упрекнул меня в том, что в книге этой «чувствуется повышенная сексуальность».
Господи, как же я обрадовалась!
В мои-то годы!
Наконец-то!
Бумажные кружева
Что дальше?
А что дальше?
Извечный вопрос. Задаешь его себе каждый раз, как после очередного юбилейного концерта. Долго готовишься, нервничаешь… А вот уже все и прошло. И все уже позади. Прошел концерт, и с ним ушло что-то очень важное. Долго и медленно от всего отходишь.
Так и с книгой. Писала… правила… перечитывала… добавляла… убирала… сомневалась. Закончила. Отдала в издательство… И вот он – этот извечный вопрос: а что дальше? Да еще всякие сомнения в голову лезут: а надо ли вообще писать еще? И противное – кому это может быть вообще интересно?!
Действительно. Кому?
Тем, кто, как и мы, родились в прошлом веке? Может быть. Может, и интересно. Потому что – знакомо. А знакомое лучше воспринимается. Как знакомые песни. Их ждут. Им народ радуется, будто старого знакомого встретил. Конечно, если он, этот знакомый, ему нравился.
Так вот. А если читатель нынешний? То – как ему? Эти наши воспоминания?! Рассказы? Про любовь, что без времени? Да еще эта лирика со стихами?!
Да-а. Может быть, и интересно. Кому-то. Читают, слава богу. По крайне мере, говорят, что кто-то у кого- то попросил почитать мою книжицу и – не вернул. А кто-то – и украл! А я радуюсь.
… Но пока что хочется отдохнуть. А где это лучше всего делать?
Вот и забираемся на наш маленький остров, по форме своей который на мышку похож. После московского напряга, темпа, нервов, концертов и презентаций – опять туда. Из мерзлой гнилой Москвы, где не то ранняя зима, не то поздняя осень, и дождь, и снег, и полная путаница, опять – в этот маленький райский уголок.
Тут дышится легче, да и пишется лучше.
Домик наш – на горе. Невысокой, но достаточной, для того чтобы невдалеке, через небольшой уходящий вниз кусочек земли с виллами и садами, видеть его – МОРЕ.
Море здесь необыкновенное. То – зеленое, спокойное (откуда эта зелень?! Ведь в нем не отражается лес?!). То – серебряное море… А когда ветер или плохое у него настроение, у моря, то темно-серое, черное почти. Но красивое – обязательно.
Общественного транспорта фактически нет. Почти нет. Только какой-нибудь автобус может куда-то подвезти. Иногда. Из фиксированной точки А в фиксированную Б. И все. Так что собственный автомобиль необходим. Вот и приобрел муж недорогую, уже подержанную кем-то машинку. Которая тебя ждет и скучает по тебе, пока ты в Москве.
И опять читаю. Читаю много. Мне интересно многое. Плачу над судьбой великого и несчастного Ван Гога (Ирвинг Стоун «Жажда жизни»), удивляюсь и завидую замечательным рассказам Виктории Токаревой и Людмилы Улицкой… И наконец, улыбаюсь потрясающему Георгию Данелии, прижимая к груди его «Кот ушел, а улыбка осталась». И вдруг узнаю, что даже он, этот удивительный, не боюсь этого слова – гениальный – Данелия впал в тревожное раздумье, после того как закончил упомянутую свою книгу. Спрашивает себя: а что дальше? И сомневается, стоит ли писать еще. А вдруг кто-то из друзей так и думает?! И, может, надо остановиться, скажут друзья?!
