Животное постояло еще немного, видимо не почувствовав запаха человека, стащило зубами поникшие листья с ближайшей ветки и медленно продолжило свое шествие к неизвестной никому цели. Треск валежника еще долго гулким эхом отдавался где-то в глубине.

Стало смеркаться. Осенние дни с каждым разом становятся все короче, дичь так и не появлялась, лес будто уводил все живое в сторону от холодной и гладкой стали ружья. Но, по-видимому, убежать успели не все: из-за темного елового ствола, без особой опаски и не обращая внимания на человеческие шаги, выпрыгнул заяц. Он держал маленький кусок коры во рту и усиленно его пережевывал, одновременно быстрыми движениями глаз искал следующую порцию своего обеда.

– Нужно всегда быть на чеку. Лес – опасное место, – подумал Мужчина за зайца.

Лес разразил ружейный выстрел, мгновенно встрепенувший всех птиц поблизости.

– Слышал? – Первый насторожился – Кто это стрелял?

Второй остановился и прислушался.

– Очевидно, что кто-то охотится, – заключил он – Мне кажется, это именно тот, кого мы ищем.

– А не опасно к нему идти, пока он с оружием на охоте? – голос Первого напоминал напуганного ребенка, было заметно, что он еле сдерживает дрожь, но парень не предпринимал никаких решений, словно думал оказаться случайной жертвой охотника.

– Он больше не стреляет, – все еще вслушиваясь в чащу, чуть ли не шепотом сказал Второй – Видимо, тот, в кого стреляли, больше не нуждается ни в чем, – потом, увидев вопрос в лице собеседника, добавил – Он убил животное.

– Хотелось бы в это верить, – сказал Первый.

– Пойдем, кажется, нам осталось недалеко.

– Кажется? У тебя же есть какая-то информация от твоего информатора, и ты не уверен?

– Я знаю, куда мы идем, – успокаивая Первого, ответил Второй – Вот, смотри.

Парень вытащил из кармана штанов помятую, сложенную несколько раз бумагу с оборванным краем.

– Здесь записан наш путь. – Второй развернул бумагу – Семьдесят километров от города – есть; вход в лес через небольшое поле – есть; три муравейника подряд на одной линии – есть, я все это приметил; после мы должны были пересечь лосиную тропу – уж это ты явно и сам заметил.

– Это сложно было не заметить, – ответил Первый.

– Скоро должна быть граница, – просматривая конец записей, сказал Второй – Да, граница.

– Почему ты мне все это не рассказал до этого?

– Чтобы ты бегал и искал в каждой кочке направление движения.

Некоторое время двое шли в тишине, погруженные в свои мысли. Второй, в который раз начал размышлять о высоких материях, возможностях существования чего-то такого, что пока для всех находится за гранью достижения понимания. Первый же пытался визуально увидеть ту самую грань, границу, о которой говорил его спутник, чтобы немного выделиться в его глазах, первым обнаружив разыскиваемое.

На самом деле Первый на протяжении всей жизни старался хоть как-то выделиться на фоне сверстников перед теми, кто являлся в его уме объектом, что-то представляющим из себя в этом мире, ну и, конечно, перед девушками. Впервые Первый это понял в возрасте десяти лет, когда дети как раз начинают делиться на своеобразные касты, и, принадлежность к какой-либо из них могла сделать ребенка крутым в глазах остальных или же наоборот –  скучным заучкой или того хуже – маменькиным сынком, слабаком. Первый, конечно, не хотел попадать в группу занудных зубрил, поэтому быстро влился в более "крутой" коллектив – начинающих спортсменов. В то время модно было "висеть" на турниках и делать сложные акробатические трюки под удивленные восклики одноклассников и прохожих. Но суть истории совершенно не в этом, а в том, что маленький Первый не умел учиться на своих ошибках, но, будем честны, повзрослев, он так этому и не научился.