Что-что, а это я помнила.

Ольга горько усмехнулась:

– Я и человеком-то себя почувствовала только после его смерти, стыдно сказать, но это так. Он ведь дохнуть самостоятельно не давал. А уж как его раздражал Мишка! Да и дети иногда. Мы здесь все на цыпочках ходили.

– А отделиться?

– Шутишь! Он ни за что не хотел эти сто квадратов делить: «Так государство оценило мою работу, попробуйте сами того же добиться!». А кто нам сегодня что-нибудь даст! Те времена давно прошли. Можно было купить, так ведь он копейки не хотел дать, требовал, чтобы мы на свои покупали, а с каких щей? Зарплаты у нас с Мишкой были копеечные, и то считай все на еду отдавали, как он требовал.

– Вы платили за еду? У него же была такая зарплата…

– А то!

– Но мама как же?

– Когда она ему хоть слово поперек сказала?

На самом деле я такого не помнила.

– Единственный был шанс отделиться – уехать. Нет, всегда нет! Уж как я его просила, чтоб позволил в Москву к тете Любе вместо тебя – ни в какую. Тебе повезло, ты даже не представляешь, как тебе повезло: в столице, на всем готовом, ни забот, ничего.

Насчет ничего она угадала верно.

– С тетей Любой тоже было трудно.

– Потому что ты такая тюха, у меня бы она не распустилась.

– А зачем тебе было нужно его разрешение? Со мной бы поговорила.

– С тобой и так все было ясно. Мне Славку с Димкой надо было оставить хоть на полгода, пока мы на новом месте устроимся.

– А с Мишаниными родителями?

Сестра вздохнула:

– Там отец пил. Он и сейчас пьет. Уже семьдесят, а все никак не угомонится. Мы мало общаемся, Мишка только. У него это больное место.

– Слушай, а где ты деньги взяла, чтобы начать? Я же видела, когда на похороны приезжала, – лишних у вас не было.

Ольга засмеялась:

– Не было, конечно. Кредит взяла под квартиру.

Я оторвалась от картошки:

– Ты что? Это же так опасно!

– А почему, как ты думаешь, я полгода не спала? Пока не расплатилась. Но больше взять было негде. Посоветовалась с Мишаней и решила рискнуть.

– А мама?

– Это сразу после похорон было, она тогда еще из ступора не вышла, подписала, не вникая. Я и сама иногда думаю: как проскочила? Не иначе, бог помог. Ты не представляешь, какие проценты содрали. Я крутилась, как угорь, вот и вывернулась, хотя это почти чудо: я ведь тогда еще ничего не знала и не умела. Прикинь: из КБ в бизнес. Хорошо, Мишаня меня во всем поддерживал, пусть сам не мог, но под ногами не путался.

– Повезло тебе с ним. Вообще, как ты его разглядела, у тебя же столько поклонников было?

Сестра на минуту задумалась.

– Знаешь, он совсем мой и был таким с первого дня. Он надежный, терпеливый, верный, добрый. А ты помнишь, мама повторяла: главное, чтоб был добрый – вот и приговорила.

Я помнила это, хотя в душе была убеждена, что главное в мужчинах – ум.

– И с чего ты начала свою, извини, авантюру?

– С проекта, конечно. Я сразу решила: распыляться не будем, никаких сельпо. Проработала рынок и выбрала направление: будем торговать брюками собственного производства. Определила, что шить надо в Китае, в Гуанджоу.

– Почему?

– Там главное производство тканей и швейные фабрики рядом. Собственную торговую марку зарегистрировали – там это проще делается, чем у нас, так что брюки выпускаем под маркой «Чаровница».

– А проблемы были?

– Главной проблемой были лекала – фигуры-то у нас с китаянками разные, – но я и это решила. Размерный ряд у нас сразу был широкий; хотя фасонов я выбрала всего шесть, но расцветки подобрала разные. Думаю, поэтому и спрос пошел стабильный.

– Как же ты дело налаживала, ты ведь китайского не знаешь?

– Обратилась на восточный факультет нашего универа, нашла пару умных ребятишек, которые с радостью согласились поработать в Китае. А когда поняла, что удержалась, дала себе слово: главное – отделить детей, дать им возможность самостоятельно строить жизнь. Скажи, разве это дело, как я, в сорок три года стать хозяйкой в квартире? Да что там, о какой личной жизни можно говорить, когда только о том и думаешь, чтоб кровать не скрипнула? Не хочу, чтобы и Славка с Димкой так жили.